Дом, в котором ты живешь
Шрифт:
Клацнула входная дверь. Не спешит Денис из школы! Время-то – седьмой час. Ладно, простим ему ради хорошего настроения. Я отложила книжку, не спеша вышла в прихожую и вскрикнула от удивления:
– Давид!
– Не ожидала? Я же обещал приехать пораньше. Давай съездим за город, погуляем, поужинаем в ресторане.
– А Денис? Половина седьмого, а он еще вернулся из школы.
– Он мне звонил.
– Почему тебе?
– Со мной, наверное, проще договориться. Он у Сергея на Чистопрудном.
Сергей – наш сосед по подъезду – уже в шестилетнем
– У компьютера сидят?
– Да. Там какая-то крутая игрушка.
– Поехали! – Я побежала одеваться. Недаром у меня сегодня так хорошо на душе!
Мы относительно быстро выехали из города, немного постояли в пробке у кольцевой, и дальше машину повела я.
– Ну, теперь рассказывай. Что в школе?
– В школе все хорошо. И директриса симпатичная, спокойная, приветливая, настоящий профессионал!
– Почему ты так решила?
– В ней нет этого патологического стремления урвать.
– Но, может, для директора это не так уж плохо?
– Только не для директора школы! Там, где такие директора, не учат, не воспитывают, а за определенную плату оказывают образовательные услуги! Формулировочка, между прочим, официальная!
– Не кипятись. – Он слегка тронул меня за локоть. – Значит, понравилась тебе школа?
– Понравилась.
– Позвони, предложи им спонсорскую помощь. От двух-трех тысяч зеленых вряд ли они откажутся. А тебе любая работа гарантирована.
Я сначала не сообразила, а когда поняла, едва не улетела в кювет.
– Спасибо, Давид. Но я… при моей зарплате мне этих денег вовек не отработать.
– И не надо! – Он не принял шутливого тона. – Пусть у тебя будет все, что ты хочешь!
Я остановила машину и медленно, глядя ему в глаза, проговорила:
– Давид, у меня есть ты. Все остальное – несущественно.
Пролетел тихий ангел. Мы сидели молча, боясь разрушить эту хрустальную тишину. Мимо по шоссе проносились машины, пламенел закат…
– Поедем ужинать, – наконец тихо сказала я и включила зажигание…
– Смотрите, Давид Михайлович, какая классная стрелялка! – развязно приветствовал нас Денис, когда мы поздним вечером входили в квартиру.
– Мы вообще-то устали, – попыталась я вразумить сына, – но Давид уже покорно подсаживался к компьютеру. – Пойдем, я тебя ужином покормлю!
– Да я ел у Сереги! Ты лучше позвони бабушке. А то она волнуется, как это ребенок так поздно один.
– Какой ребенок?
– Я! Я ребенок! – И Денис довольно расхохотался.
Глава 20
Мы условились с Ольгой, что моими присутственными днями в редакции будут вторник и пятница. Постепенно я вошла в ритм и успевала не только выполнять обычные обязанности дежурной: встречать посетителей, отвечать на звонки, просматривать корреспонденцию, – но и редактировать опусы.
Ольга же торчала в редакции день и ночь. Вскоре мы немного подружились. За романтическим фасадом бело-розовой девушки скрывалась супруга офицера МЧС и мать десятилетнего школьника.
Я примирилась со службой в редакции отчасти благодаря веселой и приветливой Ольге, другим несомненным плюсом было время. В свободные дни я успевала заниматься домом, готовить сложные обеды, ходить в бассейн и читать.
В выходные приезжали Илюшка с Олегом. Дом оживал.
– Как дела? – покровительственно интересовался Денис у младшего брата.
Вместо ответа, тот раскладывал на столе рисунки: карандашные наброски, ясные, будто хрустальные, акварели.
– Прикольно! – восхищался старший.
Олег, наблюдая за ними, обиженно помалкивал. Я обнимала сына за плечи и уводила в другую комнату.
– Рассказывай, что там у вас с бабушкой.
– Достает она! – жаловался парень.
– Как это достает? – прикидывалась бестолковой я.
– Только и талдычит: делай уроки, делай уроки…
– Ну и правильно: делай уроки.
– Так я сделал. А она: еще почитай, еще порешай.
– Ну? Ты решаешь?
– У нее попробуй не порешай!
Но главное содержание моей жизни – Давид. Куда бы я ни шла, что бы ни делала, всегда ощущала его рядом. Здесь бы он расхохотался, в этой ситуации – заставил бы настоять на своем. Здесь бы, пожалуй, замкнулся, нахмурился. Пришлось бы его тормошить.
Некоторые эпизоды мне ужасно хочется пересказать ему. Но делаю это я редко: он возвращается поздно, усталый.
– Посмотри, что я купила.
Я протягиваю небольшую книжку, на обложке – городской пейзаж, нарисованный в сочной примитивистской манере.
– Катрин Панколь, – старательно читает он. – «Я была первой». Что это? Роман?
– Послушай, что она пишет: «Тот, кто любит по-настоящему, присматривается к вам, вглядывается в глубины вашей души и заботливо извлекает оттуда сокровища, о существовании которых вы даже не догадываетесь. Он помогает вам стать богаче, взрослее, счастливее. Взгляд любящего человека способен изменить всю вашу жизнь, подарить вам бесконечные просторы, по которым вы будете мчаться, упиваясь счастьем и гордостью, говоря себе: я – это я. Иногда я незаурядна, а иногда – такая, как все!» Ну что ты на это скажешь?
– А что значит «любит по-настоящему»?
– Она же объясняет: любить надо реального человека – своего партнера…
– Не говори так – партнера! – поморщившись, нетерпеливо перебивает меня Давид.
– Это слово автора.
– Все равно: не говори так.
И потом: «Наша первая любовь – это наша мать. Всему мы учимся у нее. Любить или не любить. И если любить, то определенным образом. А дальше начинаем подходить с мамиными мерками к своему… избраннику во взрослой жизни. Нам легче учить, перевоспитывать, но не понять, принять, почувствовать гармонию и уникальность живого человека. Мы с радостью подменяем его искусственно созданным идеалом…»