Дом Весталок
Шрифт:
– А за Эсквилинскими воротами они избавляются от мешка и от повозки, возвращаются в Субуру и заходят во «Дворец Приапа» за Азувием?
– Именно. Они приглашают Азувия сходить с ними в чудесные сады Субуры. Под предлогом, что знают, как пройти напрямик, они заманивают ничего не подозревающего юношу туда, где их не видно с дороги, там нападают на него, душат, снимают с убитого всё ценное – в первую очередь, конечно же, кольцо с печаткой – сбрасывают тело в яму и заваливают сверху мусором. Всё это видит наш случившийся поблизости неряшливо одетый приятель. Мусор подожгут,
– Вот видишь, я же говорил, что, человек, которого я видел сегодня утром с Оппиаником, был тот же самый!
– Верно; только это был не Азувий. Они наверняка сразу же затёрли на завещании печать Вулпинуса и заменили её печатью Азувия…
– На этот счёт есть закон, - сказал Луций без особой уверенности в голосе.
– Ага, есть. Закон Корнелия[24], который наш досточтимый сенат принял три года назад. А знаешь, почему? Потому что завещания подделываются сплошь и рядом. Подделка завещания стала таким же обыденным явлением, как появление сенатора на публике.
– Значит, теперь они предъявляют завещание – и всё состояние безвременно почившего Азувия отходит его добрым друзьям Оппианику и Марку Авиллию, получившему в определённых кругах меткое прозвище Вулпинус? А сёстры Азувия остаются ни с чем?
– Выходит, что так.
– Надо что-то делать!
– А что мы можем сделать? Положим, ты подашь на них в суд и обвинишь в подделке завещания. Это отнимет у тебя уйму времени и денег; и если сейчас тебе скучно, то через месяц-другой беготни от одного должностного лица на Форуме к другому ты просто от тоски завоешь, это я тебе гарантирую. А уж если Оппианик и Вулпинус найдут адвоката хотя бы вполовину такого хитрого, как сами, тебя просто засмеют в суде с твоей историей о поддельном завещании.
– Оставь завещание – речь об убийстве!
– Опять же, где доказательства? Тело? Обгорелые останки могут принадлежать кому угодно. Свидетели? Даже если мы сможем снова разыскать того нищего, он не из тех, чьи доказательства звучат убедительно для судей.
– Ты хочешь сказать, что ничего нельзя сделать?
– Я говорю, что если ты намерен предпринять что-то ещё, то тебе нужен хороший адвокат, а не Гордиан Сыщик.
Десять дней спустя Луций Клавдий снова постучал в двери моего дома.
Его появление меня немало удивило. Я ожидал, что разгадав для себя эту маленькую загадку умершего, встреченного им через день после смерти живым и здоровым, Луций Клавдий опять погрузится в обычное для себя состояние скуки. Оказалось, я ошибся.
Луций предложил прогуляться в Субуру. По дороге мы говорили обо всём понемногу и ни о чём в особенности, но я заметил, что мы направляемся на ту улицу, где и началась вся эта история. Там Луций заметил, что не прочь промочить горло. Мы зашли в таверну и расположились за столом. С нашего места был отлично виден дом, в котором останавливался несчастный Азувий. Окно во втором этаже, из которого Луция позвали засвидетельствовать завещание, было на этот раз наглухо закрыто ставнями.
– Да, своеобразное местечко эта Субура, - заметил Луций Клавдий.
– Здесь может случиться решительно всё. Кстати, - без всякого перехода добавил он, - Оппианик и Вулпинус вернулись в Рим.
– А они уезжали?
– Да, в Ларин. Отбыли в тот самый день, когда я встретил их на улице. Они тогда как раз шли к Эсквилинским воротам. Мои люди в Ларине сообщили мне, что Оппианик совал завещание под нос каждому встречному и поперечному, а потом зарегистрировал его на тамошнем Форуме.
– У тебя есть люди в Ларине?
– Мои люди, которых я послал в Ларин, – уточнил Луций. – Понимаешь, я всё думал над твоими словами. И, пожалуй, ты прав: искать правду в суде – пустая трата времени. Адвокаты играют словами как хотят и выворачивают истину наизнанку, лишь бы привлечь на свою сторону судей, и не гнушаются подкупом и запугиванием свидетелей. Нет, на суд надеяться не приходится. Но у меня из головы не идёт тот несчастный юноша, которого убили, ограбили и бросили в мусорную яму. В общем, я решил, что сёстры Азувия должны всё узнать. Вчера под вечер его вольноотпущенники прибыли в Рим.
– Выходит, все в сборе. Оппианик и Вулпинус ведь тоже здесь.
– Да. Оппианик остановился у своего друга на Авентине; а Вулпинус вернулся сюда. – И Луций кивнул на наглухо закрытое окно во втором этаже.
Я уловил нарастающий шум толпы.
– Ага, - заметил Луций, - вот и они!
Их было человек двадцать, если не больше, вооружённых ножами и дубинами. Приблизившись к дому, они принялись колотить в запертые двери, требуя, чтобы их впустили; когда же им не пожелали открыть, они попросту вышибли двери и ворвались внутрь.
Ставни окна во втором этаже распахнулись, и в нём появилось бледное, перекошенное от страха лицо с выпученными глазами. Если Вулпинус и вправду был недурён собой и умел понравиться, то глядя на него сейчас, никто бы этого не сказал. Он судорожно глотнул, словно собираясь с духом, прежде чем сигануть вниз, но тут его схватили за плечи и втянули обратно в комнату. Мгновение спустя его вытолкнули в двери на улицу. Толпа окружила его и погнала перед собой. Уличные торговцы и случайные прохожие, спеша укрыться, сворачивали в проулки. Жильцы в домах распахивали окна и выглядывали посмотреть, что происходит.
– Пошли! – сказал Луций, допивая вино. – Иначе пропустим самое интересное. Лису выкурили из норы, и теперь гончие буду гнать её до самого Форума!
Мы расплатились и вышли. Проходя мимо «Дворца Приапа», я поглядел вверх и заметил Коламбу. Она стояла у окна, захваченная происходящим. Луций тоже заметил её; он помахал ей и широко улыбнулся. Она вздрогнула от неожиданности, потом узнала его и улыбнулась в ответ.
– Пойдём с нами! – прокричал Луций, приложив ладони ко рту.
Она прикусила губу, не решаясь двинуться с места. Луций призывно замахал ей обеими руками. Тогда Коламба исчезла из оконного проёма и в следующий миг выбежала на улицу и подбежала к нам. Следом выскочил её хозяин, яростно потрясая кулаками. Луций в ответ потряс своим кошелем.