Дом Земли и Крови
Шрифт:
Он не слышал, что говорила Сандриэль.
Фотографии начинались как непрекращающаяся шутка, но потом стали настоящими. Приятными. Но их было гораздо больше. И еще больше фотографий, которые сделал Хант. О еде, которую они ели, об интересных граффити вдоль аллей, о облаках и вещах, которые он обычно никогда не замечал, но внезапно захотел запечатлеть. А потом те, где он смотрел в камеру и улыбался.
Те, где лицо Брайс, казалось, светилось ярче, а ее улыбка была мягче.
Даты приближались к настоящему
А потом еще немного у реки. Он смутно помнил, как она попросила проходящего мимо туриста сделать несколько снимков. Один за другим разворачивались различные кадры.
Первая фотография, на которой Брайс все еще разговаривает и гримасничает.
Затем вторая, где она улыбается рядом с Хантом, смотрящим на нее.
На третьей она все еще улыбалась-и Хант все еще смотрел на нее. Как будто она была единственным человеком на планете. В галактике.
Его сердце бешено колотилось. В следующие несколько мгновений ее лицо было обращено к нему. Их глаза встретились. Ее улыбка померкла.
Как будто понимая, как он на нее смотрит.
В следующее мгновение она уже улыбалась, глядя в землю, а он все еще смотрел на нее. Тайная, мягкая улыбка. Как будто она знала и ничуть не возражала.
А потом, в последней фотографии, она прислонилась головой к его груди и обхватила его руками за талию. Он обнял ее за плечи крыльями. И они оба улыбались.
Искренне, широко улыбались. Принадлежащие тем людям, которыми они могли бы стать, если бы не татуировка на его лбу, не горе в ее сердце и не весь этот дурацкий гребаный мир вокруг них.
Жизнь. Это были фотографии человека, у которого была своя жизнь, и очень хорошая. Напоминание о том, каково это-иметь свой дом и кого-то, кому небезразлично, будет ли он жить или умрет. Кто-то, кто заставлял его улыбаться, просто войдя в комнату.
Такого у него еще никогда не было. Ни с кем.
Экран потемнел, а затем фотографии начали появляться снова.
И на этот раз он смог это увидеть. Ее глаза — они были такими холодными с самого начала. Как даже с ее нелепыми картинками и позами эта улыбка не касалась ее глаз. Но с каждой фотографией все больше света проникало в них. Они становились еще ярче. Его глаза тоже блестели. До тех самых последних фотографий. Когда Брайс уже почти светилась от радости.
Она была самым красивым существом, которое он когда-либо видел.
Сандриэль ухмылялась, как кошка.
— Ты действительно этого хотел в конце концов, Хант? — Она указала на фотографии. На улыбающееся лицо Брайс. — Чтобы однажды освободиться, жениться на этой девушке, прожить обычную, простую жизнь? — Она усмехнулась. — А что сказала бы Шахар?
Ее имя даже не зазвенело. И чувство вины, которое, как он думал, должно было опалить его, даже не появилось.
Полные губы Сандриэль изогнулись в насмешке.
— Такие простые, сладкие желания, Хант. Но все это происходит совсем не так. Не для таких людей, как ты.
Его желудок скрутило судорогой. Эти фотографии были настоящей пыткой, понял он. Чтобы напомнить ему о той жизни, которая могла бы у него быть. То, что он попробовал на диване с Брайс прошлой ночью. То, что он профукал.
— Знаешь, — сказала Сандриэль, — если бы ты играл роль послушного пса, Мика в конце концов подал бы прошение о твоей свободе. — Эти слова ошеломили его. — Но ты не мог быть терпеливым. — Он не мог быть умным. — Я не смогла выбрать это, — она указала на их фотографии, — вместо твоей собственной мелкой мести. — Еще одна змеиная улыбка. — И вот мы здесь. Вот ты где. — Она изучала фотографию, сделанную Хантом Брайс с Сиринкс, острые маленькие зубы химеры обнажились в чем-то ужасающе близком к ухмылке. — Девочка, наверное, еще немного поплачет над своим маленьким разбитым сердечком. Но потом забудет тебя и найдет кого-нибудь другого. Может быть, найдется какой-нибудь мужчина Фейри, который сможет переварить неполноценную пару.
Чувства Ханта обострились, его гнев всколыхнулся.
Сандриэль пожала плечами.
— Или она окажется в мусорном контейнере вместе с другими полукровками.
Его пальцы сжались в кулаки. В словах Сандриэль не было никакой угрозы. Просто ужасная практичность того, как их мир относился к таким людям, как Брайс.
— Дело в том, — продолжала Сандриэль, — что она будет продолжать жить. А мы с тобой пойдем по другой дороге, Хант.
Наконец-то, он оторвал взгляд от Брайс и фотографий той жизни, того дома. Жизнь, которую он все еще так отчаянно, глупо желал. Его крылья снова начали зудеть.
— Что?
Улыбка Сандриэль стала еще шире.
— Разве они тебе не сказали?
Ужас скрутил его, когда он посмотрел на свой телефон в ее руках. Когда он понял, почему его оставили в живых, и почему Сандриэль разрешили забрать его вещи.
Теперь это были ее вещи.
***
Брайс вошла в почти пустой бар сразу после одиннадцати. Отсутствие задумчивого мужского присутствия, охраняющего ее спину, было похоже на призрачную конечность, но она проигнорировала это, заставляя себя забыть, когда заметила Руна, сидящего за стойкой и потягивающего виски.
Флинн тоже был здесь, слишком занятый соблазнением женщины, которая сейчас играла с ним в бильярд, он подарил Брайс больше, чем осторожный, жалостливый кивок. Она проигнорировала его и скользнула на табурет рядом с Руном, ее платье зашуршало по коже.