Дом Зверя
Шрифт:
Словно старый лакей, он распахнул двери и поспешно попятился, словно стремясь поскорее исчезнуть с глаз.
Из дома, опираясь на трость черного дерева, вразвалочку вышла старуха. С виду она годилась костлявому мужчине в матери, но при этом, казалось, буквально излучает силу. Она была крупной женщиной, с широкими бедрами и массивной грудью, которая покачивалась под выцветшей тканью платья, когда старуха ковыляла к краю крыльца. Тайлер подумалось, что она здорово похожа на чью-нибудь строгую бабулю. На ногах были длинные носки и тяжелые черные башмаки со шнурками. На шее, словно для того, чтобы разбавить унылую внешность, повязан
– Добро пожаловать в Дом Зверя, - сказала она, окинув взглядом группу. Когда взгляд женщины коснулся ее, Тайлер почувствовала нервную дрожь. - Зовут меня Мэгги Катч, как уже успел сообщить вам Вик, и это мой дом, - oна сделала паузу, словно ожидая возражений.
Но никто не проронил ни звука. Несколько человек рассматривали фасад, а кто-то просто уставился себе под ноги, не желая на нее смотреть.
– Я открыла этот дом для туристов в далеком тридцать первом году, вскоре после того, как зверь унес жизни моего мужа и троих детей. Да, зверь. А не вооруженный огромным ножом маньяк, в чем многие будут пытаться вас убедить. Не верите – глядите, - oна сорвала шарф. Как только он соскользнул с шеи, кто-то застонал. Пальцы Мэгги скользнули по бугристым рубцам на горле. - Ни один человек не смог бы сотворить такого. Это был зверь. С клыками и когтями, - eе глаза сверкали, словно она гордилась своими шрамами. - Тот самый зверь, что убил в этом доме десять человек, включая моего мужа и детей. Вам захочется спросить, как может женщина водить людей по дому, принесшему ей столько горя? Ответ прост: ДЕ-НЬ-ГИ.
Тайлер услышала тихий смешок Гормана.
Старуха подняла трость и указала ею на козырек крыльца:
– Вот здесь они линчевали Гаса Гаучера. Ему и восемнадцати не было. Он шел через наш город в далеком августе 1903 года, по пути в Сан-Франциско, где хотел устроиться работать в «Купальни Сатро», остановился здесь и предложил поработать за еду. Тогда в этом доме проживала Лили Торн с двумя детьми. Она была вдовой Лайла Торна - знаменитого грабителя банков, и я всегда говорю, что этот дом был выстроен на кровавых деньгах. А кровь, как известно, рождает другую кровь. Итак, Гас подошел к ее дому, и она попросила его наколоть дров. Он выполнил работу, пообедал и пошел своей дорогой…
– …Той же ночью пришел зверь. Он расправился с сестрой Лили, гостившей у нее, и обоими детьми. Спастись удалось только самой Лили; ее увидели, когда она мчалась вниз по дороге, выкрикивая какую-то тарабарщину, будто помешанная…
– …Весь дом, от чердака до подвала, тут же обыскали. Но ни одного живого существа внутри не обнаружили, только изорванные в клочья останки жертв. Собрали отряд и прочесали окрестности. Вон там, на холмах, они набрели на спящего Гаса Гаучера. Он был чужак, и судьба его была предрешена…
– …Его судили; выяснилось, что некоторые горожане в день убийства видели его возле дома Торнов. Хотя никаких доказательств его причастности к убийствам не было, а единственная свидетельница - Лили Торн, находилась в бреду, его моментально признали виновным. В ночь после приговора разъяренная толпа вытащила его из тюрьмы и приволокла в это самое место. Они перебросили веревку через балясину балкона и вздернули бедолагу…
– …Не имея сноровки, они не смогли все сделать как следует. Даже не додумались связать,
– Прелестно, - прошептала Нора.
– Бедняга Гаучер никого не убивал. Это сделал зверь, - oна дважды стукнула тростью об пол. - Прошу за мной.
Когда она отвернулась, Тайлер взглянула на Эйба. Он покачал головой, словно находя эту мрачную историю забавной.
– Куколка Барби была права, - прошептала Нора. - Страшно - аж жуть…
Поднимаясь по ступеням крыльца, Тайлер на мгновение выпустила руку Эйба чтобы вытереть запотевшую ладонь о штанину вельветовых брюк. Живот, казалось, налит свинцом.
Группа остановилась в фойе. После залитой солнечным светом улицы, помещение казалось темным и прохладным. Тайлер огляделась по сторонам, ожидая увидеть стоящего на страже Дэна в форме охранника.
– Фи! - сказала девушка в первом ряду.
Улыбаясь, Мэгги ткнула тростью в чучело обезьяны. Оно стояло у стены, разинув рот и скаля огромные зубы.
– Подставка для зонтов, - сказала Мэгги, опустив трость между сложенных кольцом мохнатых лап. - Лили была неравнодушна к обезьянам, - oна вытащила трость и постучала чучело по голове, подняв облачко пыли.
– Первое нападение, - сказала она, - произошло в гостиной. Пройдемте.
Горман толкнул Тайлер.
– Пардон, миледи, - сказал он, и начал пробираться вперед, расталкивая стоящих перед ним.
В итоге он опередил всех и пролез в гостиную вслед за Мэгги.
– Пробивной тип, - пробормотал Эйб.
– Мерзавец, - сказала Тайлер.
Они вошли в гостиную. Группа рассредоточилась вдоль мягкого каната. Сразу за ним с потолка свисали красные шторы, скрывающие большую часть комнаты. Мэгги ждала их по другую сторону заграждения, поглаживая занавеску.
– Это наше нововведение, - сказала она. - Мы повесили их совсем недавно. Немного усиливают впечатление, не так ли? - oна схватилась за шнур.
– Сестра Лили, Этель Хьюз, находилась в этой комнате в ночь на второе августа 1903 года. Она приехала на свадьбу Лили, которая состоялась бы на следующей неделе, если бы не эта ужасная трагедия. Зверь появился оттуда, - oна кивнула в сторону двери за спиной Тайлер. - И застал Этель врасплох.
Она дернула шнур. Шторы распахнулись. Тайлер услышала, как кто-то ахнул. Стоящая перед нею девица шарахнулась назад, наступив ей на ногу. Миниатюрная рыжая женщина отвернулась. Мальчик в ковбойском костюме склонился над ограждением, чтобы разглядеть получше. Горман поднял камеру. Мэгги стукнула тростью об пол:
– Никаких снимков, - предупредила она. - Кто хочет фотографии на память, может приобрести один из наших путеводителей в магазине сувениров по окончании экскурсии - всего за шесть девяносто пять.
Горман опустил камеру и презрительно покачал головой.
– Вот это да, - прошептал мужчина слева от Тайлер.
Тайлер неохотно перевела взгляд на фигуру Этель Хьюз. Восковое тело распростерлось на полу, одна нога была задрана на диван. Широко открытые глаза были устремлены в потолок. Лицо искажено от боли и ужаса. Изодранная в клочья ночная рубашка пожелтела от времени, как старая бумага, и все было покрыто рыже-бордовыми пятнами. Лохмотья едва прикрывали грудь и лобок. От шеи до бедер обнаженная плоть была исполосована огромными, свежими ранами.