Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

— Подожди немного. Почитай Филипа Рота, тебе понравится.

— Я предполагаю, что зашел слишком далеко. Десять лет назад я бы и представить не мог, что что-то подобное случится со мной. Я трахался без остановки, слишком много пил… Думаю, я расплачиваюсь за это сегодня. Даже не говоря о деньгах. Понимаешь, я приходил сюда четыре, пять раз в неделю, и никаких трудностей с эрекцией у меня не было. Сейчас я хорошо понимаю, что, если не подождать три дня перед следующим визитом, мне будет трудно. Со мной будет нудно. Мне уже не тридцать, — улыбается Тибо, которому только-только исполнился сорок один год. — Вдруг жизнь стала казаться мне пустой. Я похоронил отца шесть месяцев назад, не знаю, рассказывала ли Вилма тебе об этом…

— Нет. Мне очень жаль.

— Это очень странно — хоронить отца. А для мужчины, может, даже более чем странно. У меня нет ни сестры, ни брата. Я посмотрел на опускаемый вниз гроб и подумал: это странно, что уж там. Подумал, что следующий на очереди. В голове мне все еще пятнадцать лет, я все еще сын. А теперь мой отец мертв, а у меня ни жены, ни детей… Если бы я мог гулять, это хотя бы отвлекало меня от раздумий.

— Почему ты не найдешь себе какую-нибудь миленькую женщину?

— И когда я буду видеть всех вас?

— Ты будешь поступать, как и все остальные, будешь все равно приходить к нам. Будешь поступать не по правилам.

— Мне нужно бы повзрослеть в один прекрасный день.

— Никто никогда не говорил,

что это обязательно. Тибо лопается от смеха и прижимает меня к себе.

Я чувствую биение сердца в его груди, и мне нечего сказать. Может, оно стучит чуть медленнее, чем обычно?

— Нет, брак… Не уверен, что это для меня. Я женат на этом месте, мне этого достаточно. У меня несколько супруг в неделю, и мы никогда не ссоримся.

— Не беспокойся. И такой день наступит. У нас у всех есть паршивые периоды.

— А ты как? Работа над книгой продвигается?

— Продвигается потихоньку. Сейчас у меня голова не тем забита.

Ты пишешь там обо мне?

— Надо бы!

— Ты знаешь, что, если тебе нужны истории, мы можем пойти выпить по стаканчику, и я расскажу тебе о моем большом опыте в качестве клиента!

— У меня есть твоя визитка. Когда я снова засяду писать, то позвоню тебе.

Его визитная карточка, действительно, все еще лежит во внутреннем кармане моей сумки. Иногда я думаю о том, чтобы позвонить ему, убежденная, что его бесцеремонность, возможно, поможет мне начать писать, нажмет на какой-то внутренний рычаг, но, в реальности, я знаю, что у нас с ним одна и та же проблема. Мы ждем выхода одной и той же книги, оба боимся плохо ее написать и испортить истории, которые храним внутри себя, тогда как в первозданном виде они больше похожи на притчи.

С любым другим клиентом я дождалась бы конца работы, прежде чем завести подобный разговор, но Тибо не нуждается в какой-то особой обстановке, чтобы вспомнить, для чего он здесь. Ему вполне хватает спектакля голого тела. У него уже стояк, он кусает мою губу, и взгляд его возбужденный: Тибо уже не помнит, о чем мы разговаривали только что, и вообще, разговаривали ли мы. Если бы Тибо был женщиной, из него вышла бы идеальная проститутка.

«Ну, расскажи мне, часто ли тебя тут снимают? Расскажи». Он задает этот вопрос Вилме, Эсме, всем женщинам, вот уже долгие годы работающим здесь и пребывающим в хорошем настроении, только если их часто снимали. На этом заканчивается вся его фантазия: иллюзия мужчин, воображающих, что только они за все платят. Так и подмывает ответить ему на этот вопрос: «А ты как думаешь, братишка?» Я, кстати, обдумывала этот вариант, но после вспомнила его грустные глаза и тихо прокудахтала: «Сегодня четыре раза».

Что, кстати, неправда, так как я только что пришла на работу, но это, конечно, не то, что Тибо хотелось бы слышать.

Beware My Love, Wings

Попрощавшись co всеми разом, Лотта наконец спускается по лестнице, толкает дверь сада, и ее засасывает суета торговой улицы. В ее руке — большое кофе латте, а в голове — мирные планы: почитать в парке, находящемся в нескольких метрах отсюда. Запахи из соседнего турецкого ресторана, напоминающие ей о работе, когда она приходит сюда утром, становятся ароматом свободы, когда трудовой день подходит к концу. И так, по щелчку пальцев, она забывает сегодняшних клиентов. Она становится просто девушкой с кошельком, полным денег. Она устала, наверное, как устает учительница физкультуры или массажистка. Надо сказать, что это приятная усталость — ничего общего со страданием, что могли бы представить себе никогда не бывавшие в борделе люди. Это усталость, обещающая хороший сон в самом разгаре дня. Сейчас прекрасно было бы помочить ноги в озере. Лотта хорошо поработала, и город, к которому она вернулась, кажется, открывает объятия ей навстречу. Завтра она пойдет загорать на озеро Ванзее — она заслужила этот отдых после двух дней в сумрачном доме, где тела становятся равномерно бледными, как молоко с гранатовым соком.

Лотта присаживается на траву поближе к асфальту. Какое удовольствие смотреть на коллег, которые уходят, и на тех, что приступают к вечерней смене. Яростно сконцентрированная Эсме верхом на велосипеде начинает трудный подъем к Дому. Таис тащит свою огромнейшую спортивную сумку, внутри нее расположились две пары туфель на каблуках — она надевает их каждый день — и одежда под любое настроение. Видеть мир, людей, продолжающих работать, зарабатывать деньги, выстраивать свой личный комфорт, посылать вечерним девушкам скромную улыбку, на которую те, может, ответят, а может, и нет, вот одно из удовольствий конца рабочего дня. Это удовольствие ничто не в состоянии испортить. Кроме, может быть, одной вещи, и нужно быть проституткой, чтобы понять это: в течение часа, ну или хотя бы на то время, пока вы курите первую сигарету, вам бы в идеале не слышать звука мужского голоса. А главное — не слышать, как этот мужской голос обращается к вам. Однако всегда найдется кто-то, кто рискнет на это с глупо самодовольным видом. Поэтому, вынимая из сумки книгу и с нетерпением возвращаясь к месту, от которого клиенты много раз отрывали ее, Лотта видит, как над ее собственной вдруг нависает чужая тень. Она на миг загораживает солнце, и одно тихое слово вдруг перекрывает стрекотание птиц и детский смех из соседней школы: «Привет!»

С секунду Лотта колеблется, подергиваясь от ярости. так как она узнала голос, узнала давящую тень, даже плотность тишины, и все это — не подняв на него глаз. Вот он, Хайко. Держит руки в карманах. Он появился из ниоткуда с грустной улыбкой на губах. Лотта собирает в себе все самое душевное, ту вежливость, что она оставила в своем шкафчике в Доме, и улыбается: «Ах! Что ты тут делаешь?»

Она прекрасно знает, что он здесь делает. Хайко, должно быть, дождался, пока она выйдет, и незаметно пошел за ней. Должно быть, он ждал конца ее рабочего дня и шел за ней по пятам, вдыхая запах ее духов и разглядывая попу, которую видел лишь наполовину голую, частично скрытую подвязками. Должно быть, он подождал, пока она устроится на траве, боясь разозлить ее, обдумывал, что сказать, как подступиться к ней, а потом решил понадеяться, что она, возможно, поверит в счастливое стечение обстоятельств. Как будто она могла забыть, что он живет в километрах отсюда и что, кроме посещения Дома, ни у кого обычно нет никаких дел в этой районе. Именно поэтому, присаживаясь подле нее на корточки, он честно признается, не переставая улыбаться: «Ты мне как-то сказала, что мы могли бы выпить кофе, и я подумал, что, может быть, сегодня?»

Представляю, как ее охватывает ненависть — ненависть к самой себе, так как она отлично помнит, как сказала это в тот день, когда Хайко, казалось, собирался остаться в комнате навечно. Ненависть к нему, потому что ну кто, если не клиент, мог понадеяться на подобную вещь — выпить с ней кофе? Почему бы не сегодня, Хайко? Серьезно, почему бы не сегодня?

Лотта забыла, что в каждом клиенте дремлет мужчина, надеющийся стать чем-то большим, чем мсье, который платит. Она часто думала о том, чтобы перестать видеться с Хайко. Говорила себе это, наверное, в каждое его посещение с тех пор, как он обмолвился полусловом, что влюблен в нее (хотя разве можно говорить о «полуслове» в таком узком пространстве, как бордель?). Правда, потом она заходила в зал знакомств

и видела его светящееся от счастья лицо и сумку, набитую подарками, и всякий раз ей не доставало смелости: что-то ребяческое и нежное в ней размякало перед тем, каким радостным он казался при виде проститутки. Хотя именно в такие моменты и стоило отказать ему, так как то же самое «что-то» мгновение спустя душило ее приступами гнева. Маленькая капризная девчонка, постоянно жаждущая комплиментов, раздражалась от его влюбленных взглядов, от того, как он старательно сдерживал себя, чтобы она могла кончить (хоть эта надежда и была столь же напрасна, как и надежда встретиться с ней вне Дома). Раздражение превращалось в отвращение. От спонтанной, отчаянной эрекции этого красивого, от силы тридцатилетнего парня она чувствовала себя неуютно. Она осознавала, что торгует своим телом. Месяцы этого вида деятельности со стариками, страшными и толстыми, еще ни разу не вызывали у нее подобного чувства. Она угадывала очертания его затвердевшего пениса еще до того, как Хайко разденется, и ее сразу же душило желание ударить его. В ярости она считала минуты, пока он был под душем, находя, что время течет одновременно слушком медленно и слишком быстро. Она мимоходом надеялась, что он расквасит себе лицо, выходя из ванной. Но этого никогда не происходило, конечно же. Хайко ни за что не допустил бы подобного: он приковылял бы со сломанной ногой. Кстати, почти так и случилось прошлой зимой. Упав с велосипеда, он вывихнул себе запястье и появился у нас испачкавшийся в растаявшем снеге. Лотте пришлось сесть сверху и выполнить всю работу за него. Она громко врубила Pixies, чтобы не слышать, как он мечется между жалобными стонами и экстазом. В любом случае она уже давно с трудом выносила каждый исходящий от него звук. И, как всегда, в попытке дойти до финала этой неприятной задачи, не показав свое плохое настроение, она, сидя спиной к нему, старалась не дотрагиваться до его руки, поднятой как флаг. С ним постоянно было много работы. Хайко приходил в восторг от поцелуев с глубоким проникновением языка, которые она позволила ему, когда еще не испытывала ненависти, и в которых не могла отказать ему теперь, не раскрыв при этом своей неприязни. Он подолгу лизал ей киску, вовсе не обижаясь, что чувствует там смазку, использованную ею, чтобы не принимать его совсем сухой. И чтобы муки заканчивались быстрее, Лотта имитировала оргазм, полный нетерпения — будто ржание коня. Плюс — он достигал оргазма, но недостаток ее уловки был в том, что она с постоянством возвращала Хайко к ней. Смутный запах спермы, поднимавшийся, когда Хайко снимал наполненный презерватив, этот запах, обычно ассоциирующийся у нее с хорошо выполненной работой, пробуждал в Лотте яростное желание протестовать. Иногда ее даже подташнивало, и она скрывала это, нагибаясь к радио и меняя музыку. Лотта следила за тем, чтобы не ставить свой собственный плейлист во время встреч с ним: не хотела, чтобы хоть какая-то из песен напоминала ей именно о Хайко. И когда наконец она оборачивалась и видела его прилегшим там с закрытыми глазами и пенисом, снова принявшим безобидные размеры, на нее находило странное чувство вины. Она начинала недоумевать, как могла ненавидеть его до такой степени и как мог он верить в обратное настолько, что достигал оргазма. Ее разрывало от чувства жалости к бездонной мужской глупости. Мужчины глупы в момент эрекции, это ни для кого не секрет, но, опустошив придатки яичек, ума у них не прибавляется, они даже тупее становятся на самом деле. Мягкими, как ягнята. Светящиеся, присмиревшие от иллюзии того, что подарили женщине оргазм, они готовы снова вкусить эту ложь. Пока он пребывал в таком уязвимом состоянии, Лотта могла бы воспользоваться случаем и дать ему понять, что больше не хочет видеть его. Плохо сформулированное объяснение жгло ей губы, но тут Хайко вываливал свои подарки, чаще всего — коробку шоколада. И становилось поздно. Эти шоколадки, за которые он отдавал целое состояние во французском магазинчике в районе Митте и которые Лотта находила слишком горькими, становились новым поводом, чтобы отодвинуть на следующий раз невозможное объяснение. Ей не хотелось знать, что произойдет: оставит ли Хайко шоколад или заберет с собой (к чему она была равнодушна, по сути, но предпочитала избежать показательных спектаклей щедрости или нетактичности), станет ли он плакать, разозлится ли он. Но в особенности казалось очевидным, что он безнаказанно отнимет у нее пятнадцать минут, потратив их на споры, начнет защищаться. Она не сможет упрекнуть его за эти пятнадцать минут, потому что в голове Хайко время, проведенное с Лоттой, состояло из частичек вечности, а не из минут, каждая из которых стоит определенное количество евро. Лотта не смогла бы всучить ему просто так правду о том, что кто-то другой поджидает ее, каким бы очевидным это ни было. Нет, если бы она решилась заговорить сейчас, его пришлось бы выпроваживать из комнаты ложкой для обуви и у нее не осталось бы времени даже на то, чтобы выкурить сигарету и прогнать воспоминания о раненном в сердце Хайко перед следующим клиентом. Она была бы вынуждена носить в себе вызванное им раздражение из комнаты в комнату, и к нему прибавлялось бы раздражение от других клиентов, так как подобные сцены преследуют вас весь день. Поэтому Лотта брала одну шоколадку, благодарила Хайко и, выпроваживая его, обещала, что они выпьют кофе в городе, просто чтобы он ступил, в конце концов, за порог комнаты. А он снова оборачивался к ней три, четыре раза, возвращаясь к двери, требуя поцелуй напоследок, потом последний поцелуй, а потом по-настоящему последний, видимо, уже считая в голове дни до следующей встречи с Лоттой и вырывая у нее по одному прикосновению губ за каждый день, что они проведут в разлуке. Иногда это обещание давало нужный результат: Хайко отчаянно кивал головой, уверенный, что до него ни один клиент не получал подобного обещания от проститутки, чье терпение было на исходе. И хоть Лотта ни разу не позвонила ему (ей даже не приходила такое в голову), он, довольный, убегал с невероятной скоростью. Убегал вместе с полученным обещанием свидания, как будто этому обещанию нужен был свежий воздух, чтобы выжить.

Лотта смутно верила, что в надежде на это он будет дожидаться ее звонка и больше не придет в бордель, но он возвращался и, казалось, ни в чем ее не упрекал. Каждый вторник сразу после обеда Лотта могла рассчитывать на его присутствие, как на неизбежность смерти. Обычно в воскресенье вечером, когда расписание девушек публиковали на сайте, он первым звонил, чтобы записаться к ней.

Хайко становился все мрачнее и мрачнее, и домоправительницы стали звать его Der Trauriger, то есть «Грустный». Когда Лотта появлялась в зале знакомств, он непременно вскакивал с кресла, будто его долго там сдерживали, и улыбался, как обычно, но с меланхолией в глазах. И это напрягало больше, чем его прежний энтузиазм, если, господи, такое вообще возможно. Он увядал. Как-то раз, погрузившись в какую-то внутреннюю драму, он решил больше не возвращаться, при этом он долго высказывал Лотте свое отчаяние: он был несчастен, он не видел, куда все это ведет их, он зарабатывал меньше, чем прежде, ему хотелось сохранить хорошие воспоминания… Но две недели спустя, видимо, испугавшись, он примчался назад. Должно быть, понял, что никто не был в проигрыше, кроме него самого. Он выказывал прекрасное расположение духа, граничащее с истерикой. Это был мужчина, смирившийся со своей худой долей. Устав ждать от Лотты слишком многого, он обещал вести себя как разумный человек, который радуется тому малому, что получает от нее (Хайко не подозревал, что то, что ему казалось мизером, показалось бы высшим классом другим, менее влюбленным клиентам).

Поделиться:
Популярные книги

Тринадцатый III

NikL
3. Видящий смерть
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Тринадцатый III

Шесть тайных свиданий мисс Недотроги

Суббота Светлана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
7.75
рейтинг книги
Шесть тайных свиданий мисс Недотроги

Энфис 7

Кронос Александр
7. Эрра
Фантастика:
героическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 7

Газлайтер. Том 4

Володин Григорий
4. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 4

Ведьма

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.54
рейтинг книги
Ведьма

Жена со скидкой, или Случайный брак

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.15
рейтинг книги
Жена со скидкой, или Случайный брак

Совок-8

Агарев Вадим
8. Совок
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Совок-8

Болотник

Панченко Андрей Алексеевич
1. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Болотник

Идеальный мир для Социопата 7

Сапфир Олег
7. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
6.22
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 7

Последний Паладин. Том 5

Саваровский Роман
5. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 5

(Не) Все могут короли

Распопов Дмитрий Викторович
3. Венецианский купец
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.79
рейтинг книги
(Не) Все могут короли

Последняя Арена 6

Греков Сергей
6. Последняя Арена
Фантастика:
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Последняя Арена 6

Заставь меня остановиться 2

Юнина Наталья
2. Заставь меня остановиться
Любовные романы:
современные любовные романы
6.29
рейтинг книги
Заставь меня остановиться 2

Снегурка для опера Морозова

Бигси Анна
4. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Снегурка для опера Морозова