Дом

Тилли С.

Экран моего телефона меняется, открывается приложение, и меня чуть не выворачивает.

«Доминик!» — я дергаю его за руку.

«Что?» Он останавливается, оглядывается по сторонам, а затем смотрит на меня сверху вниз.

Я протягиваю ему свой телефон, чтобы он увидел тот же баланс на своем банковском счете, что и я.

А потом он закатывает глаза.

Этот ублюдок закатил глаза, как будто это я веду себя глупо.

Я поднимаю телефон повыше, чтобы он оказался на уровне его глаз. «Ты дал мне восемьдесят тысяч долларов».

Наконец

он останавливается и поворачивается ко мне лицом. «Да, Валентин, я дал тебе немного денег».

«Некоторые?» — почти кричу я.

«Да. Немного». Он выхватывает у меня телефон, кладет его в карман и снова хватает меня за руку, чтобы пойти. «Я же сказал тебе, я скоро куплю тебе карту, и ты сможешь тратить сколько захочешь. Но это тебя задержит до тех пор».

«Обними меня», — медленно повторяю я. «Это больше, чем большинство людей зарабатывают за год, ты… ты… сумасшедший».

«Вы можете тратить их или копить так, как захотите».

«Это…» Я даже не могу подобрать нужных слов, чтобы объяснить, насколько безумна эта сумма. «Почему восемьдесят? Почему не два?»

«Если хочешь двести тысяч, так и скажи. Я просто выбрал восемьдесят, потому что это больше, чем семьдесят пять, которые дал тебе твой отец».

Я открываю рот, и мне приходится торопиться, чтобы не отставать, когда моя рука протягивается между нами.

«В том, что ты только что сказал, так много неправильного». Я качаю головой. «Во-первых, я имел в виду два, как две тысячи. Это было бы больше, чем я бы потратил на… что угодно. А во-вторых, ты не соревнуешься с моим покойным отцом».

«Во-первых, — его тон насмешливый. — Я, вероятно, потрачу сегодня две тысячи. А во-вторых, твой отец все еще впереди меня с оплатой обучения, которую он оплатил. Но я скоро это выровняю».

«Я даже не знаю, что тебе сказать».

Рука Дома сжимает мою. «Ты мог бы просто сказать спасибо, муж. Как насчет еще одного потрясающего минета, муж?»

«Доминик!» — прошипела я, заметив приближающуюся к нам его маму.

Он смеется. «Ты чертовски милый».

Мое лицо кривится, когда я пытаюсь решить, хочу ли я, чтобы Дом считал меня милой.

«Мои любимые молодожены». Биби приветствует нас с распростертыми объятиями, ожидая их.

Желая избавиться от неловкости, я делаю шаг вперед и обнимаю Дом первым. «Приятно снова тебя видеть».

Она отстраняется и хватает меня за плечи. «О, посмотри, какой ты милый!»

Доминик фыркает, но я его игнорирую.

Я не осознавала, насколько обширным будет этот рынок, но Доминик сказал мне, что это будет на открытом воздухе и что нужно одеться потеплее. Так я и сделала, надев темные эластичные джинсы, заправленные в кожаные ботинки, свитер под коричневым бушлатом и ярко-белую вязаную шапку, которая сочетается с моими варежками.

Биби делает движение, чтобы обнять Доминика, и я немного таю, наблюдая, как он наклоняется, чтобы крепко обнять свою мать.

Он

в своем обычном черном, длинное черное шерстяное пальто — его единственная уступка холодному декабрьскому воздуху. Его татуировки на руке и шее — единственные, что видны, и они играют на фоне его красивых голубых радужных оболочек.

Я уже знаю, что каждая женщина здесь будет пялиться на него. Показательный пример: мимо проходит высокая красотка, рядом с ней мужчина, но ее глаза устремлены на Доминика. И мне хочется задушить ее ее же шарфом.

Глубокий вдох, Вэл.

Не могу поверить, что уже половина декабря. Кажется, моя жизнь перевернулась с ног на голову только вчера, но прошли уже недели.

Я не думаю, что я полностью простила Доминика, и, вероятно, я еще некоторое время буду испытывать неуверенность по отношению к нему. Но я провела с ним достаточно времени, чтобы понять, что тот мужчина, которого я встретила в аэропорту, тот, с которым я переписывалась больше месяца, тот, кто заставил меня чувствовать себя хорошо… Это он. Он тот самый мужчина, которого я думала, что знаю. Я просто не знала всего.

«Ну что ж, пойдем, принесем твоей жене чего-нибудь выпить. А потом мы сможем заняться шопингом», — бросает Биби через плечо, направляясь по гравийному проходу.

«Ты слышала, что сказала леди?» Дом кладет руку мне на спину, и мы следуем за ней.

Рынок занимает большое открытое пространство, которое должно быть чем-то вроде парка, так как мы находимся недалеко от озера. Но по ощущениям он размером с городской квартал, и здесь так много людей, что я бы сказал, что он переполнен. Очереди у всех продуктовых лавок, толпы перед торговыми лавками, люди стоят плечом к плечу вдоль окраин, потягивая дымящиеся напитки.

Такое ощущение, что людей слишком много.

Я дергаю Дома за куртку, заставляя его наклониться, чтобы услышать меня.

«Здесь безопасно находиться?» — спрашиваю я. «С теми, кто там есть?»

Я не знаю подробностей о том, кто убивает людей Доминика. И, честно говоря, я не хочу знать. Но каждую ночь после той рождественской вечеринки и потрясающего секса с Домом в спортзале я ложусь спать одна, потому что он допоздна не ложится спать, выискивая виновных. Обычно я немного просыпаюсь, когда он приходит в постель посреди ночи и накрывает меня собой, но когда утром звонит мой будильник, его снова нет.

Я была удивлена, когда он пришел домой сегодня вечером и сказал мне, что мы идем гулять. И теперь, когда я смотрю на эти толпы, я еще больше удивлена.

Дом скользит рукой по моей спине и по моим плечам. «Я знаю, что здесь много людей. Но сотня из них — мои».

«Сто?»

Он кивает. «Половина из них по периметру, а половина идет сквозь толпу».

Мне хочется спросить его, знают ли они, кого ищут. Но я не знаю.

* * *

Я качаю головой. «Я не могу съесть ни кусочка».