Дом
Шрифт:
А что, если я позову его, а он не придет?
Он не оставил меня.
Доминик здесь; он не оставил меня.
Но сколько бы раз я себе это ни говорил, я не могу избавиться от отвратительного беспокойства о том, что, возможно, он это сделал.
Я спотыкаюсь и делаю еще несколько шагов.
А что, если он меня бросит?
Часть моего мозга знает, что я в порядке. Часть, которая знает,
Но другая часть моего мозга сейчас всем управляет. И эта часть развивается по спирали.
Я делаю еще один прерывистый вдох.
Я больше не вижу лиц вокруг себя. Мое зрение слишком размыто.
Если бы это были люди, которых я знал, они бы что-нибудь сказали. Они бы поймали Дома.
Но даже среди всех этих людей меня никто не узнает.
А что, если все уйдут?
Я замечаю впереди просвет в толпе и проталкиваюсь сквозь него.
Я продолжаю идти, не оборачиваясь, пока не нахожу край рынка.
Меня никто не остановит.
Никто не зовет меня по имени.
Я пробираюсь сквозь последний поток людей и нахожу свободную скамейку снаружи последнего прохода. Я медленно опускаюсь на нее, потому что мое колено начинает болеть. Как только я сажусь, я кладу сумочку на колени, затем — осторожно, чтобы не задеть травмированные ладони — достаю из пакета только что купленную миску.
Когда я упал, я почувствовал, как миска разбилась между моим локтем и землей, и мне нужно проверить, не разбил ли я ее.
Сняв бумагу, я игнорирую боль в локте и прикусываю губу. Сильно. Потому что верхний край чаши отколот — кусок блестящей краски отсутствует, обнажая неровный полумесяц тусклости.
Я провожу пальцем по этому месту, и слеза капает с моей щеки и падает на изогнутую поверхность миски.
Это всего лишь мгновение.
Я буду счастлив в другой момент.
Я стараюсь следовать трём правилам, которым меня научил мой психотерапевт.
Я пытаюсь искать три вещи. Я пытаюсь слышать три вещи. Я пытаюсь сосредоточиться на трех вещах в моем теле.
Но все, что я вижу, — это сломанные части.
Потому что в Рождество все ломается.
ГЛАВА 61
Вэл
«Ангел», — мягкий голос Доминика касается меня за мгновение до того, как его руки ложатся на мои икры.
Он присел передо мной на корточки, так что наши глаза оказались на одном уровне.
Я шмыгаю носом, прежде чем поднять на него глаза. «Привет».
Дом поднимает руку и проводит большим пальцем
«Меня разлучили», — снова шмыгаю носом.
«Не плачь, Валентина», — он смахивает еще одну слезу.
Я шевелюсь, и у меня на коленях что-то хрустит. «Я разбила миску».
Он смотрит вниз и замечает тарелку, которую я все еще держу.
«Мы это исправим». Дом поднимает руки и кладет их поверх моих, так что мы держим миску вместе. Но такое положение прижимает мои ладони к дереву и заставляет меня вздрагивать.
Доминик так быстро отдергивает руки, что кажется, будто я его обожгла.
«Извините». Я извиняюсь, хотя знаю, что не должна. Но мне не нравится заставлять его чувствовать себя плохо.
Он берет миску из моих рук и ставит ее на скамейку рядом со мной. Затем он нежно хватает мои запястья и поворачивает мои руки ладонями вверх, открывая злые царапины и пару пятен крови.
«Кто это сделал?» Голос Доминика такой ровный. Он звучит так сдержанно.
Но я так не думаю.
"Никто."
«Валентин». Он отпускает одну руку, чтобы схватить меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. «Кто тебя трогал?»
Я пытаюсь покачать головой, но не могу, он держит меня. «Это не было…»
Доминик наклоняется ко мне, и его глаза выдают фальшь его внешнего спокойствия. «Если кто-то причинит тебе боль, я убью его. Не пытайся остановить меня».
Его слова обвивают меня, сжимая и вытесняя остатки моей затянувшейся паники.
«Я упала», — шепчу я.
Он придвигается ближе. Его живот упирается в мои колени, и моя нога слегка дергается.
Доминик тут же отстраняется, его руки скользят к моим бедрам, и он смотрит на дыру в моих джинсах на правом колене.
«Вас кто-то толкнул?»
«Нет», — прошептал другой. «Я споткнулся о коляску».
Он снова смотрит на меня, стараясь не задеть мое колено. «Ты в порядке?»
Я киваю. Еще несколько слезинок вырываются из глаз от его нежного тона.
«Почему ты плачешь, жена?» Он скользит руками по моим ногам, пока не хватает меня под курткой, держа за бедра.
«Я…» Я опускаю глаза на колени. «Я думала, может, ты меня бросила».
«Оставил тебя?»
Я прижимаю кончики пальцев к бедрам, желая, чтобы у меня было что-то, за что можно было бы держаться.
«Я думала…» Я останавливаюсь, чтобы перевести дух. «Я покупала эту миску» — я указываю на нее — «пока твоя мама пошла за крендельком, но когда я попыталась найти ее потом, она исчезла. А потом я не смогла ее найти. И я попыталась найти тебя». Мой голос срывается, и я чувствую себя такой глупой, но ничего не могу с собой поделать. «Ты сказала, что здесь так много твоих людей, но я никого не заметила». Его большие пальцы скользят по моим бедрам. «Я думала, ты меня бросила».