Домик номер десять
Шрифт:
— Кхм, да, — крякнул Виктор и тут же нашел нечто архиинтересное в картофелине.
Роза поспешила на прогулку с Моней, пообещала ему еще утром, перед праздником, да, как всегда, забегалась, а потом они договорились встретиться с Матвеем, побыть вдвоем. Весь праздник он буквально пожирал глазами Розу в костюме сказочного персонажа, несмотря на то, что этот костюм был целомудренным. Особенно по сравнению с нарядом «горничной». А порой смотрел как-то странно, Роза отстранялась от этого пронизывающего взгляда, отворачивалась, но он все равно проникал под кожу и жег. Пылали не только кожные покровы, но и внутренности, даже душа, в существование которой Роза не очень-то верила. Чтобы ни значил этот взгляд, он сметал флер легкости с курортного романа, придавая ему значимости.
— Можно составить тебе компанию? — вышиб из раздумий баритон Матвея, Роза зажмурилась от удовольствия. Он стоял на веранде, так, словно всегда и должен здесь стоять, приехал с работы и идет в дом, в их общий дом с Розой…
Какие-то глупые, обидные мечты!
— Можно, только говорю заранее, я собираюсь гулять с Моней, а не… сексом заниматься, — отрезала.
— Какая грозная, сил нет, лягушонок, — тихо засмеялся. — Клянусь не посягать на твою физическую неприкосновенность, пока мы не выгуляем Моню, потом ничего обещать не могу.
— Потом — будет потом.
— По рукам! — и протянул огромную руку, мягко обхватил ладошку Розы, при этом смотря в глаза.
Роза потерялась в тепле, оно бежала из ладони Матвея прямо по венам Розы, разнося щемящее, пронзительное, колкое ощущение по всему организму. Стало жарко и немного больно. На плаву удерживал только взгляд карих глаз, он противоречил вербальному чувству, так уютно и, главное, вовремя отметая сомнения и страх Розы. Уголок рта Матвея поднялся вверх, кончик языка провел по нижней губе, гипнотизирую Розу, запуская в воображении порноконвейер с изображением их с Матвеем отрыва от реальности. Смесь вызова, наглости и понимания, что можно все или почти все. Роза не была уверена, что ей в принципе может прийти в голову идея, способная смутить русского богатыря Розенберга М.
И снова все становилось на свои места. Розенберг М. — руководить и старший тренер спортивного детско-юношеского клуба «Русский богатырь», — «образчик-закачаешься», как выражается Альбина, всего лишь объект для вожделения, тот, с кем у Розы обычный курортный роман.
Да, так значительно проще думать и твердо стоять на ногах. Влюбленность — приятное чувство, любовь и вовсе воспевали поэты, о ней писали книги, картины. Тысячи сонетов, од, панно, романов посвящены этой чертовке — любви. Стоит потерять опору под ногами и бац — нет опоры. А опора Розе необходима, как воздух. И мужчина не подходил на эту роль, будь он хоть Ричардом Гиром, даже, скорей, будь он Ричардом Гиром. А Матвей Розенберг — старший тренер и руководитель, — выигрывал по всем статьям всем признанным секс-символам, вместе взятым.
Они обошли дом, держась за руки, как школьники, подошли к вольеру, откуда выглядывал взволнованный пес. Первым делом он обцеловал хозяйку, грозя ее свалить, виляя большим хвостом, потом ткнулся в ладонь Матвея, выражая свое дружелюбие, и посеменил в сторону стоящего у ворот Рав 4, то и дело оглядываясь, мол, почему так долго, я же жду. Жду! Гулять!
— Знаешь, — сказал Матвей, когда они приехали на поляну, и Роза осветила фарами пространство — стемнело, как и всегда, стремительно. Темнота не мешала Моне носиться с любимой покрышкой и пускать столбы пыли по дороге, а также облаивать невидимых врагов, пугая в окрестностях птиц и зверей, если кто-то рисковал подойти близко к человеческому жилью. Что в лесах много живности, не было секретом, но, видимо, лесные жители соблюдали нейтралитет, и к людям наведывались редко. — Мне нравится здесь. Когда тихо, и звезды близко. Когда ты последний раз видела звезды?
— Вчера, — пожала плечами. Ночами видны звезды, даже если не смотришь на небо. Небо само опускается на горизонт, и уже над рекой раскидывает сверкающий ковер. Хочешь-не хочешь, а поднимешь глаза выше. И вот она — Большая медведица, а поодаль Малая… и близко, руку протяни, и зацепишься за ручку ковша, раскачаешься и взмоешь в небо.
— А я года четыре назад. У нас нет звезд, ты же знаешь.
— Ты четыре года не выезжал никуда? А сборы?
— Сборы в Московской области, как правило, под Солнечногорском. Спортивные лагеря в области. Да и не до звезд как-то.
— Приезжай чаще, — вырвалось у Розы. — Здесь и зимой звезды видны, представляешь! — несмотря на заминку продолжила.
— Я приеду, — просто проговорил. — Мы приедем.
— Мы — ты, Светик и Даниил?
— Мы — это мы.
Роза вздохнула. Мы — это мы… А ведь будет когда-то у Матвея это пресловутое «Мы». С какой-нибудь девушкой, непременно хорошей, с набором всяческих достоинств, таких же нереальных, как и сам Матвей Розенберг — нереальный.
Позже Моня носился, выражая щенячий восторг, хоть и был уже взрослым псом, а Матвей целовал Розу. Мягко, и этой неспешности, тепла южной ночи, еле слышной прохлады с реки, звезд близко-близко, аромата леса, прелых листьев с прошлого года, мхов, трав, надвигающегося тумана было слишком много для Розы, и в то же время слишком мало, почти что — ничего.
Матвей сдержал обещание, и не было ничего, никакого секса, хотя Роза в итоге была совсем не согласна с концепцией отказа, она жалела о своих словах, а Матвей только улыбался, шутливо целовал в нос или шею, отчего Роза тут же меняла гнев на милость.
Подходя к дому, пообещала старшему тренеру, что придет через полчаса, нужно было переодеться и, чего греха таить, прихорошиться. Буквально на днях Роза заскочила в магазин нижнего белья и решительно обновила гардероб, введя вещички буквально на грани фола. Слишком фривольные и точно непрактичные, но кто сказал, что курортный роман практичный? Практично вернуть Глеба, а Роза предпочла фривольное на кружево на груди и тонюсенькую полоску из него же на попе.
На веранде сидела Альбина и нервно смотрела на мигающий телефон, по одному виду можно было понять — телефон не жилец, еще пара звонков, и сестра разобьет дорогостоящий смартфон, ничуть не жалея о содеянном. И вряд ли у нее есть деньги на новый, в преддверии нового учебного года — хороший телефон все-таки непозволительная роскошь для матери-одиночки. Вряд ли Альбину устроит модель попроще. Да и Розу тоже, что греха таить. Телефон теперь не роскошь, а необходимость.
— Мой начальник — сука! — тут же сообщила Альбина. — Лось в эпилепсии! Гандон! Гондурасина! — распалялась все больше и больше. — Сука! Чтоб у него член отвалился, и его акулы сожрали. Вот кусок поноса!
— Да что случилось? — Роза выпятила глаза.
Сквернословящая Альбина — зрелище, столь же впечатляющее и невозможное, как поющий арию Царицы ночи королевский пингвин.
— Я ведь договорилась, и на новый год не брала отпуск, и сверхурочные отрабатывала, и работала за себя и за того парня, все, что угодно, только бы выцарапать двадцать восемь дней отпуска летом! И что? Я ему срочно понадобилась! Прям сейчас, блин! Или уволит, — взвизгнула. — А и пусть увольняет! Велика печаль!
— Не кипятись, — Роза села рядом. — Хорошая же работа.