Домик номер шестнадцать
Шрифт:
– Тем более к девочкам, - бабуля гордо прошествовала мимо Михаила, он только больше вжал голову в плечи, как в детстве, когда разбил бабушкину вазу, какую-то ценную награду от правительства города. А речь даже не о вазе…
– Олесю и Светочку до лета сопровождать буду я, лично! Даниила возьмёт на себя отец. Михаил, ты слышал?
– Да, бабуль, - Михаил решил не спорить. Нет.
– Нелли, тебе хватит хлопот на кухне, Бейла, вам и без того придётся туго, держитесь, а Виктор… мужские руки никогда лишними не будут. Матвей должен заботиться о своей жене и ребёнке, на данный момент - это его основная обязанность. Если матери моего правнука нужно достроить базу, он её достроит. Возражений нет?
– Никак нет, - ответил Виктор.
– Вот и хорошо, - Нелли встала, оглядела присутствующих, включая Луиджиану Бриджиду и Михаила. – Надеюсь, ты о свадьбе предупредишь заранее, - это было обращено, конечно, к сыну, а не щенку йоркширского терьера.
– Предупреждаю, - развёл руками Михаил.
Глава 19. Альбина
Альбина была зла, и это можно назвать преуменьшением года. Зла? Она была взбешена! Почему, стоит появиться в жизни чему-то хорошему, обязательно происходит какая-нибудь ерунда. Вселенная поддерживает экологический баланс?
Стоит Альбине поверить, что её жизнь начинает налаживаться, как появляется какая-нибудь Ируся или Ритуся, и всё летит кувырком. Самое обидное, разозлиться как следует, всерьёз, на эту мелкую мартышку у Альбины не получалось. Она материлась про себя, а то и вслух, когда выруливала на широкий проспект, но больше на ситуацию, а не на Риту. Мелкая, глупая собственница. Не с того конца заходит! А теперь скандал дойдёт до Миши... Не извиняться же Альбине! Вот виноватой она себя совсем не чувствовала!
Не успела Альбина подумать как следует, понервничать от души, стоя на светофоре, как движение возобновилось. Кажется, она выскочила вперёд и видела проскакивающий сбоку чёрный внедорожник. Но видела ли? Выскочила, или ей это почудилось? Альбина впоследствии вспомнить не могла, как ни старалась. Что-то похожее на громкий хлопок помнила отлично. И то, как сила инерции толкнула в лобовое стекло, а ремень удержал, с болью вернув на место.
Потом события завертелись, как на сломанном аттракционе «шейкер». Быстро, хаотично, непонятно, со вспышками воспоминаний, острой или тупой боли, холода, почему-то грязи. Откуда грязь, ведь Альбина точно помнила, что шёл снег? После хлопка она видела, как медленно кружились огромные хлопья и падали на капот машины. Или ей это только чудилось? Ещё носилки скорой были невыносимо холодные, а вот руки врача, несмотря на перчатки, горячие.
Свет ламп, вспышки чего-то, едва ли боли, может, сознания. А потом звенящая тишина и обволакивающая темнота вокруг, усыпляющая.
Вырвал из тишины какой-то звук, противное попискивание, гул. Альбина попыталась повернуть голову и раскрыть глаза. То и другое далось с трудом, с таким же трудом Альбина понимала, что происходит.
Авария. Она помнила аварию, карету скорой помощи, коридор с бесконечными лампами, которые неслись над головой с космической скоростью. Значит, это больница. Не слишком похоже на обычную палату, много медицинского оборудования. Реанимация? Не очень-то похоже на то, что показывают по телевизору.
– С возвращением, матрёшка, - материализовался, как из воздуха, врач. Молодой совсем, может, и не врач вовсе, а студент.
Альбина поморщилась. Показалось, что голос врача идёт прямо из её головы, раскатывается гулким эхом, голова кружилась, даже несмотря на то, что Альбина лежала.
– Где Олеся? – Альбину прошиб горячий пот, она вспомнила, вспомнила. Вспомнила! Она точно помнила, что ехала за Олесей, а вот забрала ли… - Олеся?
– Как зовут, возраст, помним?.. – невнятно бормотал доктор, совершая манипуляции с телом Альбины, как на приёме у невролога. – Хорошо, хорошо…
– Олеся где?! – Альбина попыталась взвизгнуть и встать. Её остановила рука врача, вдавленная в плечо, при этом с сочувствием поглаживающая. А визг был похож скорее на шёпот.
– Кто такая Олеся?
– Дочка, пять лет.
– Насколько известно, ребёнка в машине не было. Люся, это наша медсестра, узнает у родственников. Да вы сами узнаете.
– В реанимацию родственников не пускают, - Альбина начинала паниковать. Где Олеся? Они скрывают? Что они скрывают? Как она узнает у родственников? У каких? Им-то откуда знать?! И в реанимацию никого не пускают. Это по телевизору показывали!
– К обеду в отделение переведём, - подмигнул доктор.
– А Олеся?
– Всё хорошо с Олесей, всё хорошо, - произнесла с сочувствием медицинская сестра, возраста мамы Альбины. Почему-то ей Альбина доверяла. Было в уставших глазах на немолодом лице что-то, что вызывало безотчётную симпатию. А может, это начинал действовать препарат, который вводили через вену. Альбине стало спокойно-спокойно. Отстранённо следила она за происходящим на соседней койке, молодым врачом, слушала писк, который уже не казался противным, а потом и вовсе уснула.
Альбина то засыпала, то просыпалась, её будто качало на волнах, она никак не могла найти место на кровати, чтобы голова кружилась меньше, а дышалось свободней. Хотелось встать, казалось, стоя она найдёт долгожданное равновесие, гравитация наконец-то начнёт снова действовать на неё, а тошнота пройдёт.
– Пока, матрёшка, - дежурный врач, тот же самый, чрезмерно молодой, на взгляд Альбины, подошёл к каталке, куда почти самостоятельно перебралась Альбина. Две парня укрыли одеялом под самый подбородок и повезли к дверям. – Надеюсь, больше не встретимся.
– А что со мной? – Альбина перевела глаза на врача, попыталась прочитать имя, но буквы расплывались. Странно, до этого момента она даже не думала, что с ней. Помнила аварию, понимала, что осталась жива. Руки-ноги на месте…
Доктор произнёс несколько, видимо, диагнозов, потом улыбнулся пациентке и добавил:
– Считай, сотрясение мозга, ушибы и на паспорт в ближайшее время лучше не фотографироваться, - подмигнул и ушёл по зелёному коридору вглубь отделения, а Альбину подвезли к металлическим дверям, чтобы везти «на отделение».