Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход)
Шрифт:
– Ну и что, организм как у быка в расцвете сил, за недельку кровища восстановится, все тащи одежку.
И Маша, что бы, не расстраивать "ранетого и поломатого" быстро встав, принесла мою форму. Хотел осмотреть место раны на галифе, но Машуня дает мне форму РККА, а ранили-то меня в шикарном прикиде фельджандармского майора. Облачаюсь, нога, конечно побаливает, но жить можно, тем более рядом любимая. Она помогает доодеться мне, и вдвоем мы выходим из землянки. Само собой опираюсь на Машу, а она ниче, сильная, тащит меня как танк
Оказывается, давно рассвело, время, где-то 9 утра, бойцы вовсю продолжают обустройство лагеря, а мне дюже интересно кого ж мы вчера привели. И предлагаю Маше пройтись в ведомство Елисеева. Она не против, мы ковыляем по направлению к "кровавой гебне", все вокруг оглядываются, и прямо перед нами возникает Калиткин:
– Это что за волюнтаризм товарищи, кто разрешил ранбольному покидать палату?
– Товарищ Калиткин, а вы не забываетесь? Как вы разговариваете с командиром дивизии?
– Дорогой капитан, вы до ранения были командиром дивизии, а сейчас вы всего лишь, один из ранбольных, ясно? А ну марш в палату! Бегом!
Ни фига себе, вот чеховец крутой оказывается, а я-то думал интеллигентик, так нет, этот Чехонте быстро обернул меня из куля в рогожу, и Машундру тоже в бараний рог скрутил (а за это спасибо, очкарик).
– Товарищ начтыл, а вам не стыдно, какой пример вы даете раненому? Марш в палату оба, через пять минут я сам лично приду на перевязку!
Ну, ты Наполеон очкастый, Троцкий с его волюнтаризмом отдыхает абсолютно, рядом с нашим врачом-тихоней. Придется подчиниться, и мы плетемся обратно, как Наполеон у Березины, а я думаю:
– Vae victis! Тоже мне Бренн в белом халате, Ганнибал со скальпелем, Тамерлан от аспирина, Чингисхан от клистирных трубок, Атилла от горчичников, Ксеркс от новокаина. Оскорбляя мысленно Калиткина, снова очутился на своем ложе, Машуня хотела, меня раздеть, но я отказался. Тут пришел клистирный Сулейман Великолепный, и раздеться мне, все равно пришлось.
Помучив меня, Калиткин наверно решил, пусть живет, разрешил одеваться, и облачаясь я спросил.
– Калиткин, нехороший ты человек, можно мне хоть с командирами пообщаться?
– Конечно можно товарищ капитан, у вас же не горло прострелено, а нога.
– Ну тогда, Маша пошли, сходим к Онищуку и к Елисееву.
– Ранбольной Каримов, я вам разрешил общаться, а не шататься по расположению, вы скажите мадемуазель начальнику службы тыла, она вам и приведет, кого вам надо.
И терминатор от медицины, развернувшись ушел, блин значит, придется изображать Карла XII под Полтавой.
Попросил я Машу, пригласить сперва Елисеева, та тоже сильно не заморачивалась, и выглянув из землянки припахала какого-то бойца, тот и сгонял за "кровавой гебней.
– Привет больной, слушай капитанишко, какого черта ты под пули полез, что возомнил себя Карлушкой двенадцатым? (он что, читает мои мысли?)
– Привет палач вольнолюбивого демократического воинства, как ты там? Расслабься, пуля шальная, да и рана не опасная.
– Ну что, предателей, что ты приволок, опросим в последнюю очередь, а начали фильтрацию с женщин, они бедняжки и так у немчуры натерпелись. А мужики подождут, тем более двужопые предатели и враги народа.
– И что, откуда пленные?
– При взятии Минска попали, вот и фрицы помурыжив, отсортировали для отправки пленных нах фатерланд.
– Понятно, Елисеич, если будут новости, держи меня, пожалуйста, в курсе.
– Само собой, расслабься Фарход и выздоравливай, у нас все хорошо.
– И нагнувшись шепотом, говорит мне:
– Выздоравливай быстрее, через три - четыре дня выходим в Польшу, ну или на Польшу, - и потом уже нормальным громким голосом, - Ну пойду я командир, сам знаешь дела.
После Елисеева, я хотел бы пообщаться с Прибыловым, о чем и сказал Маше, и та снова сделала вестовым какого-то очередного красноармейца. Прошло минут десять и Прибылов немного сутулясь, вошел в землянку, и поздоровавшись сел рядом с Маней.
– Командир, вызывали? Военинженер Прибылов по вашему приказанию прибыл (а инженер-то скаламбуримши).
– Да Прибылов, как у тебя дела, ну то есть, как обстоят дела с ремонтом и с допбронированием танков?
– Ну оба Т-28 готовы и опробованы, так как они Т-28Э, они с завода уже экранированы, и потому мы даже не планировали увеличивать бронирование данного вида танков. Неприятель зубки о них поломает.
– Так Прибылянский, давай дальше.
– Т-34 ребята сейчас доделывают, как и говорили раньше, две оставшиеся тридцать четверки пойдут на запчасти. Итого получается у нас семь боеспособных средних танков:
два Т-28Э, найденные накануне, один Т-28 который использовался и ранее, его агрегаты сегодня перенесем в не подлежащий восстановлению Т-28Э, и всего будет три экранированных Т-28. Кроме найденных и восстановленных накануне у нас был один Т-34, но с тридцать четверками проблема, они на соляре, а у нас запасов дизтоплива мало, только на один рейд всеми четырьмя танками.
Идем дальше, нами уже экранированы три БТ-7, сегодня до вечера, будут экранированы все остальные БТ-7. Завтра приступим к ремонту и дополнительному бронированию Т-26, надеюсь, завтра к вечеру доложить о готовности, товарищ командир дивизии.
– Спасибо, Прибылов, молодец, хорошо работаете!
– Служу Советскому Союзу!
– Ладно, иди Прибылов, форсируй свою нужную деятельность. Не можешь послать бойца, что бы ко мне тот позвал Кравцова?
– Хорошо, сам схожу, - и Прибылов стал Отбыловым, ну отбыл он, ушел!