Донбасс
Шрифт:
— Ох, верно! — громко вздохнул кто-то. В нарядной было тихо, этот вздох услышали. Услышал его и Андрей. Ему стало легче говорить. Тут же заметил он, как сквозь толпу осторожно, стараясь не шуметь, продирается запоздавший на наряд Нечаенко и издали улыбается ему. И Андрей в ответ тоже улыбнулся ему и уже с большей уверенностью стал продолжать свою неожиданную речь: — Вот мы и предлагаем лаву спрямить, уступы ликвидировать и дать всю лаву забойщику. Пусть он в полную силу рубает, а за ним крепильщики пускай крепят…
— То есть как это? — недоуменно перебил его старик Кандыбин. — Забойщицкую
— Да. А отчего ж? — ответил Андрей. — Разделение труда.
— А заработок как же? Пополам али как?
— Почему ж пополам? Как же это можно забойщика равнять с крепильщиком? — обиженно сказал Сережка Очеретин. — Никак это невозможно!
— И я про то ж, что нельзя! — обиделся и Кандыбин. — Крепильщик — это, брат, первая квалификация в шахте!
— Это кто ж вам сказал такое, дедушка?
— Да постойте вы с заработками! — с досадой вскричал Митя Закорко. — Что у вас все про одно? Тут, может, человек хорошее дело для шахты предлагает, а вы "заработки"! — и тотчас же нетерпеливо обратился к Андрею: — Ты практически расскажи, Андрей, как ты это дело мыслишь. Не тяни!
Его поддержало несколько голосов:
— Поподробнее просим!
— Как-то непонятно нам…
— Больно мысль твоя, Андрей, удивительная. Ты ясней скажи!
Но Кандыбин с сомнением покачал головой.
— Э, что-то ты не то говоришь, Андрюша! — сказал он, страдальчески сморщившись, словно жалея молодого, горячего парня и сокрушаясь, что приходится его урезонивать. — Против смысла говоришь. Всю жизнь мы тут на шахте толчемся, а такого не слыхивали, чтоб крепильщик, например, забойщицкую крепь крепил…
— Так это ж одна его фантазия! — раздался резкий, насмешливый голос откуда-то от стены. — Ты б еще про синего зайца рассказал, Андрюша! — И там, у стены, засмеялись.
Но насмешки, сопротивление, отпор действовали на Андрея не так, как они обычно действуют на робкие души. Никогда они не обезоруживали его, а делали еще упрямей. И сейчас он только глубже втянул голову в плечи, словно сжался весь перед прыжком и приготовился к бою.
— Вы о заработках не беспокойтесь, дедушка Кандыбин! — сказал он. — Наш шахтерский заработок, он от угля идет. Сколько угля дадим, столько и заработаем. Так?
— Это справедливо! — согласился Кандыбин.
— Верно, верно, Андрей! — крикнул Светличный. — Ты расскажи людям, сколько угля можно дать.
— Вот и подсчитаем, — ободренный этим возгласом, продолжал Андрей. — Сейчас забойщик сколько угля рубает один? Ну, десять, ну, от силы двенадцать тонн. Верно? А тогда, на пару с крепильщиком, он и пятьдесят, а то и семьдесят тонн даст…
— Сколько?! — ахнули вокруг него.
— Семьдесят! — твердо повторил Андрей и посмотрел на Рудина. Но тот в это время о чем-то тихо говорил с Дедом. До Андрея донеслось:
— Балуются ребятки! — и он понял, что это о нем и о его предложении сказал Дед.
— Семьдесят? — даже побледнев от волнения, пролепетал Сережка Очеретин. — Ты как это, ты всерьез? Всерьез?
— А я так думаю, что и все сто можно взять! — возбужденно выкрикнул Виктор.
— А может, мильон? — спросил Карнаухов. — Ты уж прямо мильонами
— Ох, и фантазер народ пошел! — покачал головой Кандыбин.
— Та я ж вам говорю, хлопцы, это ж сказка про синего зайца! — донесся тот же насмешливый голос от стены, и там опять засмеялись.
Но тут раздался новый и властный голос:
— А вы, чем смеяться зря, прежде выслушали б! — и Нечаенко вступил, наконец, в круг, где стояли Андрей, Рудин и Дед. — Выслушали б, а потом и обсудили бы… — прибавил Нечаенко уже спокойно и подошел к Рудину поздороваться.
— Интересный у вас народ на "Марии", — улыбаясь, сказал ему Рудии. — Спорят, шумят, волнуются. А главное — думают! Вот что ценно! — Он вдруг посмотрел на часы и забеспокоился. — Эх, а я еще на "Софию" хотел успеть… Как фамилия этого паренька? — указал он на Андрея.
— Андрей Воронько.
— А-а! Спасибо… — Рудин сделал шаг вперед, и все вокруг сразу стихли, поняв, что он хочет говорить. — Вот что, товарищ Воронько! — ласково сказал Рудин, кладя руку парню на плечо. — С большим интересом слушал я твое предложение. И всех вас тоже с интересом слушал, товарищи! — обратился он уже ко всем. — Хорошо, что вы об угле думаете. О том, как бы его побольше взять, как бы побольше уголька дать нашему родному государству. Хорошо! Это святые мысли! Ваша шахта у нас передовая в районе. И народ у вас передовой. Хороший народ! Сознательный. Так что я вас агитировать не буду, — улыбнулся он. — А просто пожелаю не успокаиваться на достигнутом, а давать родине побольше донецкого уголька! А меня уж извините, придется мне сейчас к вашим соседям заехать. Боюсь, там у нас совсем другой разговор будет! — засмеялся он и шутливо крикнул сразу же: — Хоть бы вы, ребята, за своих соседей взялись! Пристыдили бы их по-шахтерски, по-соседски. Или на буксир взяли.
— А мы не против! — охотно подхватил Карнаухов.
— Вот-вот. Возьмите на буксир, большое дело сделаете! — сказал Рудин, помахал на прощание кепкой, которую все время держал в руке и почти не надевал никогда, и пошел к выходу. Шахтеры дружелюбно расступились перед ним.
— А как же… — растерянно пробормотал Андрей, но тотчас же сам остановился.
— Кончай митинг, товарищи! — зычно, на всю нарядную крикнул Дед. — Делай свое дело — да в шахту!
Шахтеры стали расходиться по бригадам. За окном рявкнула автомобильная сирена, было слышно, как тронулась машина, стуча стареньким мотором. Это уехал Рудин.
К Андрею, продолжавшему одиноко стоять посреди зала, подошли Светличный и Виктор.
И тотчас же вернулся Нечаенко, провожавший Рудина.
— Ну, вот! Дело и заварилось! — весело воскликнул он. — Обнародовали вашу идею, ребята. Теперь обсудим. А там…
— А отчего товарищ Рудин ничего не сказал?.. — запинаясь, спросил Андрей.
— А как же он мог сразу, тут же и высказаться? Такие дела, брат, скондачка не решаются! Придется еще и еще обсудить. Товарища Журавлева в это дело втянем… Вот… — возбужденно потирая руки, сказал Нечаенко. — Может, кое с кем придется и поспорить и подраться даже. Ничего-о!.. Только вы уж теперь не отступайте, ребята, — предупредил он.