Донор
Шрифт:
– Петлю мне на шею надели друзья-чекисты, накачав чем-то, - спокойно заметил Филипп.
– К этой кощунственной мысли трудно привыкнуть... Оставайтесь, БД. В одиночество не надо стучаться...
– Ваши слова. Откройте дверь!
– Это правда?
– с ужасом спросил БД.
– Бедный Филюн... Нет! Не может быть. Тогда ведь жизнь сильно набирала новый ход, перемалывая все подряд, и эти сукины чекистские дети принародно каялись в прошлых грехах... Каялись, совершая новые?!
– Иногда появляется ваш любимый Кузьма, ненадолго, -
– Я стар и немощен и вдобавок тяжело ранен.... Без операции мне конец.
– Раз вы попали сюда, значит все в порядке, значит, вы нужны здесь... или в другом месте, которое не хуже. Вы можете преодолевать время так же просто и легко, как пространство между Тбилиси и Сагареджо, поскольку прошлое и будущее здесь строго детерминированы...
– Возможно, они детерминированы, но я, но мои творческие возможности исчерпаны: мозг и тело отравлены алкоголем, наркотиками, несъедобной пищей и удручающим бытом... Я мыкаюсь. Мыкаюсь! Понимаете?! Родить плодотворную научную идею мне так же трудно, как сделать гоголь-моголь из крутых яиц. Жаль, что этого не понимают ростовские подпольщики.
– Оставим это. Вернемся к вещам понятным и простым. У вас есть прекрасная возможность выбрать собственный возраст. Расцвет вашей личности пришелся на тридцать-пятьдесят. Вот и выберем... сорок. Вспомните, как вы задирали тогда юбки науке, девкам, хирургии?
– Мой сегодняшний научный багаж свободно размещается в тюбике от зубной пасты...
– Не стройте из себя придурка, БД! Работа для вас, как, впрочем, и для меня, всегда была игрой... Латыши отлучили вас от занятий хирургией, и это теперь ваше самое больное место. Для игрока страшнее всего не проигрыш, а невозможность продолжать игру...
– Грузины...
– сказал БД
– ...Что, грузины?
– не понял Филипп.
– Грузины отлучили... А потом уж - латыши... Но я давно смирился...
– Здесь надеются, что вы сохранили и приумножили свою способность думать и находить нестандартные решения... А что до багажа, то вы сами и есть научный багаж. Вы переполнены знаниями. Вас просто научат извлекать их и разумно пользоваться... Решайтесь!
– Что значит "разумно пользоваться", Филимон?
– Делать свои решения доступными остальным.
– Если один человек в мире умеет делать что-то, значит, этому можно научить остальных? Это вы имели в виду?
– Глубокая мысль, - улыбаясь, заметил Филимон.
– Значит, во мне еще горит Божественный огонь. Только где он сокрыт, если меня нет? Если все, что от меня осталось, - молекула ДНК, блуждающая по Мирозданью. В какой ее структуре спрятана Божественная искра и как ее извлечь?
– Молекула - не так мало, - заметил Филипп.
– В ней генетическая память организма. Она определяет вашу склонность к творчеству или
– Не продолжайте. Значит я существую, как... как реплика на чей-то вопрос. Жизнь молекулой или сообщением, даже с учето обещанного комфорта в неземной науке, не слишком притягательная альтернатива...
– Я тоже держу в себе одну молекулу ДНК... Надеюсь, обратили внимание, как хорошо гляжусь? Вам грозит подобная метаморфоза и тогда вдвоем мы сможем сделать многое, почище кумыса и органов-клонов, если станем вместе задирать юбки природе...
– Всеядность в науке хуже, чем твердолобость, - сказал БД. Немедицина - не для меня. Я останусь на несколько дней, если здесь есть генетики...
– У вас нет альтернативы, БД: либо вы остаетесь, получаете лабораторию или институт и начинаете работать... Вас не заставят лечить геморрой или вскрывать панариции. Здесь нужны идеи-проблемы, влияющие не только на характер событий и их последовательность, но способные изменить...
– Филипп почему-то замешкался, словно и вправду размышлял вслух, - изменить архитектонику будущего, изменить... мир...
– Вы хотите сказать, что мышеловка захлопнулась и мне надо съесть хотя бы сыр... А если откажусь?
– Тогда вы вернетесь на свой вонючий чердак в Риге и...
– Филюн оглянулся, - и благополучно умрете от кровотечения в плевральную полость, и вам будет уготована судьба Кузи, или Оскара, или моя...
– Значит, несколько минут у меня есть?
– переспросил БД.
Филимон молчал и глядел по сторонам, словно ждал кого-то, но красивый институтский коридор без конца и начала, был пуст.
"С сотрудниками у них не густо," - подумал БД и неожиданно для себя заявил: - Я возвращаюсь.
– Чтобы сдохнуть бездомной собакой среди таких же, как вы, постоянно пьяных и грязных бомжей?!
– заорал Филипп.
– Вы простоохуелиБД! Не пущу!
– Я должен вернуться. У меня там COMPAQ остался. Очень жаль... Может, в следующий раз... Прощайте... Правда, что петля на вашей шее дело чекистских рук?
– Какая разница, чьих рук дело петля? Можете не сомневаться: когда придет ваше время, найдутся чекист и петля.... Они уже ждут.
"Надеюсь, он не настолько проницателен," - подумал БД.
– Здесь у вас будут сотни компьютеров, в тыщу раз совершеннее и компактнее, чем этот сраный COMPAQ, и генетиков вам нагонят табун... продолжал надрываться покойный приятель и старался схватить БД за рукав.
– Филимон!
– БД мягко отвел руку.
– Мне кажется в вашем вечном мире неограниченных возможностей, пытаться удержать силой бессмысленно. Больше всего мне хочется остаться.
– Оставайтесь, - отпуская руку БД, неуверенно сказал Филимон.
– Хотите покажу новые модули?