Донор
Шрифт:
– Ми из Сагареджо... Кахетиа, - гортанно произнес один из них.
– Господи!
– воскликнул БД.
– Я бывал там т-тыщу раз. Мой аспирант Ираклий Склифасовский оттуда. Ч-черт! Забыл его настоящую фамилию... Но вы д-должны знать их с-семью, мальчики, - суетился БД, чувствуя, как страх начал выжимать пот из грязного тела, ставшего холодным и липким...
– Его отец один из н-начальников на в-винодельческом заводе...
Грузины, невозмутимо наблюдавшие за мельтешением БД, заулыбались.
– Ме вицы Иракли да Иракли мама, батоно - сказал по-грузински один
– Ми знаим Иракли и иво атца...
– Сычас иво атэц - дыректар на винзавод!
– гордо добавил второй и продолжил, стараясь обнять БД за плечи:
– Ми тожэ знаком вас, батоно Бориа! Рогора хар, генацвале?
– Ме к-каргата вар. Что привело вас в Ригу, джентльмены?
– Ми хочым начат бизнес здэс Рига, батоно Бориа.
– Тот, что повыше и постарше, помолчал, разглядывая БД. Другой отошел к главному столу.
– Если я м-могу быть ем-нибудь п-полезен...
– сказал БД.
– С-сегодня мои возможности ограничены, но кое-что еще могу... если сообщите о своих п-планах... Честно говоря, не п-предполагал, что с-стану испытывать душевное с-смятение и т-такую радость при виде грузин... Здесь н-номер моего т-телефона... А как течет грузинская жизнь? По тем с-сведениям, что доходят до меня, вы п-пока не катаесь, как с-сыр в масле. Это п-правда? Скажите, алеет восток?
Парень непонимающе уставился на БД.
– Я хотел с-спросить, п-появилась ли надежда на лучшую жизнь?
– Грузыны сычас живут кхарашо!
– заученно ответила желтая шуба.
– Да, - поддержал шубу БД.
– Денег вам хватит до к-онца жизни, если т-только не захотите к-купить что-нибудь на ужин...
Он посмотрел по сторонам: публика сдержанно продолжала вечеринку, а Пал Палыч заряжал бурбоном граненый стакан в руке второго грузина...
– Не жалеет снарядов Пал Палыч для бывших моих...
– БД не успел додумать эту мысль до конца, потому что увидел, как прямая Марфина спина неуверенно движется к выходу.
– Куда это она?...
– Ми пастроил трубаправод пэрэкачиват нэфт из Азэрбаджан в Батум и Поты, батоно Бориа! Нэфтэдолляри патыкут скоро рэкой!
– разговорилась желтая шуба, взрываясь на согласных и ударяя каждую гласную букву...
При слове Поти по коже БД пробежал мороз, и он подумал, что угроза может исходить от этих заносчивых парней, странным ветром занесенных на любимый чердак... Фиолетовый цвет густел, оседая на лицах грузин...
– Ваш с-сосед Азербайджан не т-только т-транспортирует нефть, он д-добывает ее... Это более п-прибыльный бизнес. Он должен быть б-огатым, как Кувейт или Катар. Надеюсь, вы п-понимаете это. Однако нищета ваших южных братьев-азербайджанцев кажется п-просто ужасающей... как, кстати, и п-поразительная б-бедность бывшей солнечной Грузии.
– Обыжаэш, батоно Бориа!
– сказал грузин, белея лицом.
– Нет, г-генацвале, к-констатирую. П-правительства двух ваших стран ведут себя, как...с-саранча, - стал заводиться БД и увидел второго грузина, который пропускал Марфу в открытую дверь, чуть придерживая за тонкую талию, легко угадываемую под старым мужским драповым пальто...
– М-м-марфа!
–
Девка дернулась, замерла и стала медленно поворачиваться. Мужская рука напряглась на ее талии, стараясь подтолкнуть монашку к выходу. БД мощно просигналил владельцу шубы. Тот резко опустил руку, будто кто ударил по ней, и замер. Марфа удивленно оглянулась и вернулась к столу, села подле Пал Палыча.
Вскоре БД забыл о грузинцах, неведомыми путями попавшими на гулянку, и погрузился в мутную пучину вседозволенного тяжелого и надрывного чердачного веселья:
– Поехали!
– сказал БД, придвигая банку с выпивкой бывшему офицеру КГБ.
– П-первый станет п-последним, а п-последний - первым...
– Да!
– поддержал Пал Палыч.
– Почти в каждом из присутствующих здесь спит гений...
– ...И с каждым днем все крепче, - подытожил БД, понял, что давно и сильно пьян, и перестал интересоваться окружающим миром. Сейчас ему были дороги две вещи: зачехленный Compaq, висящий на плече широким ремнем, и Марфа, за бедро которой он цеплялся изо всех сил.
Он проспал минут тридцать. Кто-то тряс его за плечо:
– Слышь, БД! Просыпайтеся, значит...
Он поднял голову и почувствовал, как нестерпимо болит шея, натруженная висящим на груди компьютером.
– Там... это... вашу бабу грузиныебутну!
– маленький мужичонка в драном ватнике и зимней солдатской шапке-ушанке с красной звездой нервно переминался перед ним.
– Не г-гони... Что?.... Что ты сказал, п-придурок?!
– сознание медленно возвращалось к БД...
Чердак представлял собой жалкое зрелище: неподвижные, всхрапывающие, темные фигуры на полу, неотчетливое копошение по углам, бормотание, перебранки и отвратительный запах рвотных масс, человеческих испражений и немытых тел.
За командирским столом рядом с БД, уткнув головы в сложенные руки, спали Пал Палыч и Нилс. Натыканные в еду окурки и пролитая выпивка усиливали густой дух отгулявшего праздника.
– БД! Вашу бабублядьэти черножопые...!
– надрывался красноармеец.
– Идем!
– БД резко встал, отшвырнув Compaq.
– Куда?!
– Погоди шуметьблядь!
– придержал мужик.
– Пал Палыча будить надо, в натуре... Вам одному не сладить. Здоровые мужики оне... эти с Кавказа...
– Идем!
– настаивал БД.
– Нуихуйстобой! Пожалеешь.
– Красноармеец, не оглядываясь, зашагал в дальний угол чердака.
Чердачная публика, сидевшая тесным кругом на корточках, расступилась, завидя БД. Две горящие свечи, вставленные в граненые стаканы на полу, странно подсвечивали средневековую по своей иезуитской изощренности картину: Марфа, белея стройным телом, стояла с закинутым высоко на плечи пальто, согнутая пополам меж двух грузинцев в смешных фуражках и желтых шубах-дубленках. Мужчины тяжело дышали. Раскрасневшиеся, почти фиолетовые, лица блестели от пота... С какой-то исступленной жестокостью и остервенением, не приспустив штанов, лишь раздернув молнии, они хаотично всаживали с двух сторон свои члены в рот и влагалище женщины..