Дополнения
Шрифт:
– У меня есть старая песня про Гильгамеша. Послушайте, там крутой риф. – Не то, чтобы я настаивал сыграть одну из моих старых песен, но мне просто было бы приятно.
– Мы слушали на твоей странице, нам понравилась песня про сирен.
– Ну пусть про сирен. А её переиграем?
– Понимаешь, – говорит мне девочка на десять лет меня моложе, – это не наш стиль.
– Ну и чёрт с вами, – отвечаю я ей покорно.
Про Гильгамеша я сочинял целую рок-оперу. Остановился на первом акте, когда Гильгамеш и Энкиду собираются в путь за подвигами. Если бы была возможность придумать ещё одну рок-оперу, я бы взял за основу «Суламифь» Куприна. Весь спектр возможности гитар там можно использовать, от тяжелейших
Да, мне хотелось, чтоб мы сыграли какую-нибудь мою старую песню, но не сильно. У «Рассвета луны» был стиль, я думал, что чувствовал его и предлагал им аранжировки. Теперь Наталья пела не под аккорды, а под музыкальное сопровождение. Наконец-то за долгое время и я чувствовал себя «к месту», ощущал себя и не дебильным лидером, и не заштатным аккомпаниатором, а нужной частью целого. Когда обсуждали новую песню, мы втроём даже не спорили, мы – разговаривали.
Ребятушки, вы же слышали, как я раньше записывал песни дома. Звучит не совсем круто, но приемлемо. Приходите, Семён запишет гитару под метроном, потом ты споёшь, а я потом добавлю, сделаю всё, что нужно. Будет, как надо, звучать.
Последовал ряд увёрток и дежурных вопросов: а что, а как, а зачем? Но в итоге они ответили:
– Хорошо, мы придём в восемь.
Я поставил ноутбук к центре комнаты, подключил отличные колонки, размотал провода и сел ждать.
– Алло, мы уже едем!
Часам к двенадцати они были у меня.
Настроили звук, определились с микрофоном. Семён записал первый неудачный дубль. Потом ещё один. Потом два-три удачных. Потом наиграл другую песню с неинтересным название «Дракула» сначала на электрухе, потом на акустичке. Когда пела Наташа, мы пошли пить чай. Когда она позвала нас, я включил REC ещё раз и сделал дубль, а потом ещё раз для бэков.
Первый вечер наших стараний подошёл к концу. На часах было четыре ночи-утра. Ребята уехали на такси, а я ещё недолго слушал записи и крутил вертелки, чтоб добиться «звука».
На следующий день я работал один. Набил барабаны, записал бас, настроил эффекты. Мои партии на басу были похожи, скорее, на чертёж, в котором нет мелодии. Может представители чертёжного искусства одёрнут меня, скажут: «Хороший чертёж – это музыка!» Мой – точно нет. Я всегда ровно и правильно выстраивал ноту за нотой. Это получался плавный переход от аккорда к аккорду. Но когда последовательность аккордов замыкалась – всё снова повторялось; две или четыре фразы, связанные между собой. Хоть это и лучше, чем два раза ля, один раз рэ, один раз ля, но я недоволен. Движения пальцев становились всё чётче, развитие же, набрав обороты в начале, достигло пика и остановилось, тем самым обозначило деление «ноль». Ниже – это как было раньше, выше – это всё, чему удивляешься, уже кое-что умея. У меня стрелка так и осталась на месте, иногда вдруг резко выдавая то плюс, то минус.
Итак, первая песня «Андер вотар», что-то там про под водой. Вполне естественный и непринуждённый рок-н-ролл. Как сказал один паренёк «качёвый». Может быть, тут я кивну головой. Первая половина песни три ноты, затем мой переход на фа-диез в паузе между словами и при однообразной игре гитары. Во второй половине Семён уже начинал кое-какие выкрутасы, а я всё в том же фа-диезе уходил на октаву выше. Затем припев, где позволил себе играть много нот, эдакий почти стандартный рок-н-ролльный бас. Держу ровно на первом аккорде, потом переход резко вверх, третий – лесенкой от ля мажора сильно вниз, и четвёртый опять потоптались на месте. Отлично. И, кстати, да, вполне качёво.
Следующая песня «Дракула». Поначалу выходила стандартная рок-баллада, но я давно понял: когда кажется, что надо делать именно так, а всё равно получается
И всё круто, одно только – английский текст. Взрослый голос наивной девочки похотливо и невинно поёт: «Гоу ту фак ё ловер, бичес». Если бы все эти её артистичные качества так же естественно да в русский текст…! я чувствовал, что мы одновременно создаём и уничтожаем искусство. Это чувство и стыдно терпеть, и невозможно оторваться.
– Давайте больше русских текстов. Нахрен не нужен английский, никто ни черта не понимает, поёшь с акцентом, нахрен надо!
– У меня нет акцента.
– Где живёт англичанин, что так сказал?
– У меня нет акцента!
– Всё равно не понимаю, нахрен надо?!
– Я не могу контролировать, на каком языке выразить идею.
– Сочини свой. Или пой совсем белиберду. Мы играем в провинциальном городе, кому ты здесь поёшь? Небушку? Великому ничто, под названием бесконечное искусство? Себе? Нет, не говори, что себе, это будет вообще полный бред!
– У меня есть песня на испанском.
– Тоже зачем? Но… уже лучше.
Я просто не понимаю, почему так неистово? Так, становимся на коленки перед инглиш калче. Душа творца и так никому не нужна, зачем удобрять ею чужой огород, если свой зарастает? Чтоб обернуться, увидеть его и сказать: «Фу, нафиг там работать, он же такой отстойный и заросший»? Ну а что, слушаем музыку, смотрим клипы, в кровь проникает «вот, как надо», а диктат форм и содержаний всё непреодолимей. Нас спасёт упорный и кропотливый труд, а не пустые слова и сусальная дрянь под названием «уроки патриотизма». Дело живое против мёртвой буквы по Лескову. Упорный и кропотливый труд, а также лучшие современные образцы русского языка, новая классика в маске панибратства, ну, как Пушкин с «Русланом» в своё время, да?
Второй день записи.
Для начала я показал им, как обработал на досуге и аранжировал их старую диктофонную запись под гитару. К сожалению, она была сделана не под метроном, поэтому говорить о нормальных наложениях не приходилось. Песня называлась «Трус ин лав» (Истина в любви). Если что-то получается не круто, сделай вид, что с самого начала так и хотел. Ну, может, чуть-чуть просто не получилось. Поэтому Гротеск был девизом при работе над песней. Я на глазок понапихал туда клавишных, которые добавили и так тревожной композиции ядовитой флегмы. Шикарный объёмный ревер превращал Наташин голос и Семёнов перебор в кафедральный туман, а мой бубен и удар ладонью по столу в шаги если не Сатаны, то гадкого бога подростковых заморочек точно: твёрдые и неотступные; он уже близко! Но всё же такую атмосферу не удалось выдержать до конца. Песня была слишком затянута, а вырезать кусок я не мог, потому что записано не под метроном, правка была бы слишком заметна.
Прослушав то, что получилось раз пять, мы с известной долей удовлетворения приступили к работе над новой песней. Это был «Вич хаус». Тут понятно, «Ведьмин дом», стиль такой. Я ещё не знал, что это получится самая сложная и интересная аранжировка, идеальное сочетания вспышек озарения и заранее придуманных идей. Это была моя запись «умри, Денис». Возможно, так хорошо я уже не сделаю. Тем лучше, с одной стороны: это возможность ещё чуть ближе познакомиться с самим собой. И хоть потом «Дракула» собрал больше комментариев, считаю «Ведьмин дом» своим магнум опус.