Доппельгангеры семьи Бодари

Роуд Макс

– Доброе утро, месье, - ответил Холлисток, пропуская Масси вперед себя.
– Вы правильно сделали.

– Хотите позавтракать? Правда, сегодня у нас все по-простому - кофе, тосты, сыр. Мой сын Жан этим занимался.

– Нет, спасибо. А что же ваша дочь, она не любит готовить?

– Спит!
– Бодари пожал плечами.
– Пришла в середине ночи, теперь до сих пор спит! Жан! Жан, подойди, пожалуйста, сюда!

– Проведите нас в гостиную, - сказал Холлисток, наблюдая, как из двери одной из комнат выходит высокий

молодой человек.
– Здравствуйте, месье!

– Доброе утро, - Жан Бодари кивнул в ответ.
– Отец мне сказал, что к нам придет психоаналитик... интересно будет пообщаться!

Холлисток улыбнулся:

– Нам тоже!

– Полин будить, месье Холлисток?
– спросил Бодари. Проведя визитеров в гостиную, он предложил им сесть на большой диван, напротив которого стояло три кресла, разделенные журнальными столиками.

– Нет, пусть пока отдыхает. Давайте поговорим с вами для начала, - Холлисток огляделся.
– Я смотрю, здесь много старых вещей — это все от родителей?

– Да, очень многое.

– Хорошо. Ну что же, тогда начнем разговор. Садитесь и вы, господа!

Сев на кресла напротив, некоторое время мужчины молчали, продолжая присматриваться друг к другу. Бодари немного нервничал, но в целом был даже более спокоен, чем накануне, а что касается Жана, то под маской безразличия явно чувствовалось большое волнение, смешанное с недоверием к происходящему. Масси Грин с интересом осматривал комнату, демонстрируя показное спокойствие и даже, некоторое безразличие, в то время как по непроницаемому лицу Холлистока вообще было невозможно что-либо понять. Первым, в итоге, заговорил именно Холлисток.

– Как вам спалось сегодня?
– спросил он, смотря, в первую очередь, на молодого Бодари.

– Нормально, - тот пожал плечами.
– А что вы имеете ввиду?

– Вы каждую ночь хорошо спите?
– Холлисток будто не заметил обращенного к нему вопроса.

– Да, не жалуюсь.

– Месье, - Холлисток перевел взгляд на Бодари, - вы не вспомнили ничего нового по тому вопросу, который я задавал вам вчера?

– Вы имеете ввиду вещи, которые принадлежали моим родителям?

– Именно.

– Месье Холлисток, здесь почти о любом предмете можно так сказать!
– Бодари наклонился вперед, а затем, взглянув на сына, вновь выпрямился и обвел руками гостиную.
– И эта мебель, и посуда, и картины — все принадлежало моим родителям. Вещи очень дорогие, в отличном состоянии, так что у меня и в мыслях не было покупать что-то новое. А что касается именно личных вещей, то естественно, что и у меня и у моих детей осталось что-то. Подарки, письма, фотографии.

– Какие подарки, месье?
– Холлисток бросил на обоих Бодари внимательный взгляд.
– Я говорил о вещах, которые принадлежат каждому из вас, но имеют нечто общее между собой.

– Я не знаю!
– Франсуа Бодари сокрушенно пожал плечами.
– Может

быть, посуда?

– А про монетки ты забыл?
– младший Бодари выразительно посмотрел на отца.

– Ты про наших «петухов»?

– Да.

– Действительно, забыл. Но вещицы больно уж незначительные, так что немудрено.

– Что за «петухи»?
– спросил Холлисток.

– Золотые двадцатифранковые монетки с изображением Марианны и галльского петуха, - сказал Жан.
– Дедушка каждому из нас подарил по такой монете на день рождения.

– Ого, интересно!
– Холлисток переглянулся с Масси.
– Расскажите об этом поподробнее.

– Давай ты, пап, - Жан переглянулся с отцом, - ты все же лучше знаешь эту историю.

– Хорошо. Эти монетки мой отец нашел в какой-то баночке из-под монпансье, которую откопал, когда еще работал на виноградниках моего деда. Он с самого начала начал относиться к ним как к талисманам, что ли. Одну монетку он всегда носил с собой, потом подарил одну маме, потом мне, а когда родилась Полин, то и ей. Последняя монета досталась Жану — ему подарила ее бабушка, потому что дед всегда говорил, что как только родится внук, то надо и его не обделить. Вот, собственно, и все.

– Скажите, а вы не задумывались, что именно с появлением этих монет жизнь вашей семьи начала меняться?
– спросил Масси.
– Я не знаю полностью вашу историю, но мне кажется, что это само бросается в глаза.

Франсуа Бодари пожал плечами:

– Отец и мать предавали этому очень большое значение, но я и дети уже не относились к этому настолько серьезно. Да, наша жизнь действительно начала меняться, но разве дело в монетах?
– Отец просто выбрал для себя талисман, а как известно, именно человек наделяет предмет силой, а не наоборот.

– А вы что думаете по этому поводу, Жан?
– Холлисток вопросительно посмотрел на молодого человека.

– Я считаю, что какая-то правда в этом есть. Лично я свою монетку берегу, хотя и не ношу с собой.

– А Полин?

– Ой!
– старший Бодари только отмахнулся.
– Вот как раз она постоянно носит свой подарок на шее. Сделала дырочку в монетке, купила специальную тонкую цепочку и носит как украшение. Честно говоря, когда вы спрашивали о предметах, которые принадлежали нам всем, я и не вспомнил об этих безделицах. А вам, месье Холлисток, это кажется важным?

Тот кивнул:

– Несомненно, месье. Кстати, а где находятся монеты, которые принадлежали вашим родителям?

– А вон там, в шкатулке, - Бодари указал в сторону большого шкафа, стоявшего у стены.
– Хотите посмотреть?

– Да, обязательно... и ваши личные монетки принесите сюда, пожалуйста.

– Как скажете!
– Бодари вновь недоуменно пожал плечами, посмотрел на сына и они вместе вышли из комнаты.

На время Холлисток и Масси истались одни.