Дорога домой
Шрифт:
– Да чего ты, Антон!
– почти сразу откликнулся малыш. – Всё нормально…
– Они найдутся! – уверенно сказал Антон. Почти твёрдо, но он очень старался, чтобы Славка не заметил этого «почти»…
«Найдутся…» - повторил он про себя.
Славка посмотрел на Антона и ничего не сказал. Но крепко взял его за руку своей горячей ладошкой.
Кажется, такое уже было. И не кажется, а точно было! Осенью, или зимой – когда он нечаянно спросил Шурку, где его родители. И тот молчал, долго-долго, Тошка подумал было что друг обиделся. И стало тогда не просто неловко – так тяжело, словно он увяз в чём-то тягучем и крепком. В зыбучих песках… И непонятно было, как выбраться и Тошка ждал.. Ждал и медленно погружался в эти пески. Понимая, что дома было проще… И ещё понимая, что он ужасный болтун и что, если Шурка сейчас обидится, то как же он без него-то будет?..
А сейчас, выходит, смог – без него?
«Эх ты…» - упрекнул он себя. Уже в который раз…
«Шурка, прости меня» - выдавил он. Так же, как и тогда. Так же, как и сейчас… Да что толку? Вряд ли друг слышит его – не придумали ещё устройство, которое передаёт мысли…
«Шурка, я поступил, как последняя скотина… Почему, почему я забыл про тебя?! Ты… простишь меня?..»
Тогда Шурка не обиделся. Просто сказал шёпотом, что не знает, где они. И как теперь быть…А сейчас? Как теперь быть?
– Антон… - позвал Славка. – Антон, не грусти!
– Ага, - откликнулся Тошка а сам подумал, - «Шурка… Ты видишь как… Но я его довезу, я постараюсь… А там мы что-нибудь придумаем… Как ты там, Шурка?!..»
***
… Валерий Карандашин, как человек, по своему характеру ответственный и заканчивающий до конца начатое дело, неутомимо продолжал поиски пропавшего мальчика. Дома он стал бывать всё реже. Звонить тоже. Он давно уже, после того, как в автокатастрофе потерял своего сына, подумывал о создании поискового отряда. Такого отряда, который объединял бы людей из области, другие маленькие группы добровольцев. Насколько упростились бы поиски пропавших детей! А тут как раз тот случай, который помог принять ему окончательное решение… Нужны были люди, много людей, нужно было создавать базы данных, распределять округа, а самое главное – ходить и искать. Обшаривать подвалы, стройки, этот ужасный криминальный микрорайон гаражей, вокзалы, лес…
Людей было мало. Особенно не было общественной поддержки в поиске детдомовских и интернатских мальчишек. Почему-то не очень охотно поддерживались разговоры на эту тему: кто-то опасался этих ребят, кто-то не любил, а кто-то искренне считал, что в стране всё хорошо, и заботятся о них, как о своих детях… К малышам из дома ребенка ещё можно было встретить хоть какой-то интерес и сочувствие окружающих, а вот к ребятам постарше и подросткам – очень редко. Бытующее или навязываемое кем-то мнение, о том, что это подрастающее поколение преступников - отпугивало, отрезало и без того нерешительное желание помогать. И ведь многие, очень многие из тех, кого Валера считал порядочными людьми, верили, что это так, вместо того, чтобы пойти и разобраться, поговорить или просто посмотреть в глаза тем, кто лишен был одной из самых главных составляющих для нормального человеческого развития: привязанности. Любви и принятия их, возможности задушевно поговорить со старшим и близким человеком о тех законах, по которым живёт и развивается этот непростой мир.
Впрочем, это дело совести каждого человека. А его, Валерина совесть, не давала ему спать ночами, не давала ему обедать, когда он знал, что где-то, быть может, совсем рядом, умирает от голода потерявшийся пацанёнок. «Здесь мы ещё не искали» - вспоминал он, а утром, тихо, стараясь не разбудить жену, вставал, собирался и шёл по зябким предрассветным улицам хмурого города…
Супруга его полностью поддерживала. А что ещё ей оставалось делать? Были моменты, когда она обижалась, если он задерживался, не позвонив, или срывался по звонку среди ночи. «Я же волнуюсь!
– говорила она, - пойми, для меня хуже всего это - неизвестность. Когда я не знаю, что там, с тобой…» Порой, несмотря на обиды, она давала нерешительные, но очень дельные советы. «А почему бы тебе не поговорить самому с ребятами из интерната? Может, мальчик советовался с кем-то, делился планами, да мало ли какие подробности могут знать они…» - как-то спросила она. Эта идея понравилась Валерию. Для этой цели он и отправился в интернат, решив сперва расспросить ребят, которые знали Антона, а потом уже и начальство.
Стоял солнечный, почти летний денёк. Ребятишки за высокой оградой бегали без курток и свитеров. На детской площадке стоял невероятный для такого маленького пространства, шум и возня: здесь были разновозрастные ребята, и те, кто постарше, залезали на самые верхушки детского комплекса. Но не все играли - кто-то просто сидел на редких лавочках, уткнувшись в сотовые телефоны или слушая музыку. Валерий специально не стал надевать милицейскую форму: для начальства он ограничится удостоверениям, а ребят она будет только отпугивать. Миновав забор, он остановился неподалеку от детской площадки и стал наблюдать за детьми.
За этой бесхитростной игрой из другого мира можно смотреть часами. Когда смотришь, как играют мальчишки - невольно и сам ощущаешь себя ребёнком. И бывает, удивляешься мудрости человеческих отношений, от которых так далеко почему-то отошли взрослые… А иногда тебя потрясает детская жестокость, неосознающая саму себя, как нечто ужасное, а потому - очень печальное и опасное в своих крайностях производное человеческого равнодушия, гнева и безысходности. В счастливом обществе её нет. Есть детские драки и споры, не имеющие ничего общего с этой жестокостью…
Несколько мальчишек, что-то громко обсуждая, выделились из шумной кучи и остановились неподалеку от Валеры, прислонившегося к высокому тополю. Видимо игра очень увлекла их, потому что они не заметили его, продолжая что-то кричать. Через несколько минут один из ребят обернулся и замолчал, увидев любопытного прохожего. Валерий решил подойти первым.
– Привет! – улыбнулся он мальчишкам.
Те подозрительно уставились на него. Один из них, лет восьми, в коричневой толстовке и джинсах, с усыпанным лицом веснушками и независимыми, немного дерзкими зелёными глазами, спросил:
– А вы кого ждёте?
Валерий решил сразу взять быка за рога:
– Я из поискового отряда. Из вашего интерната пропал мальчик, Антон Ветерков. Ты его знал?
– Тошку-то? А кто ж его не знал-то, - отозвался парень постарше, поправив очки на переносице.
– Может быть, он говорил вам что-нибудь о побеге? Куда собирался бежать?
Ребята покачали головой.
– А говорите, что знали…
Парнишка в очках возразил:
– Он очень скучал по родителям. Но родители в командировке… Про побег он ничего не говорил… Может просто погорячился после разговора с завучем…
– Ещё бы… После такого… - вздохнул зеленоглазый мальчишка.
– А что там было «такого»? – спросил Валерий.
– Ну чего, чего – ругали его. За то, что подрался…
– Фотоаппарат там какой-то, деньги ещё у него взяли, он ведь не просто так!
– Да что ты говоришь, ругали, - оборвал их худой смуглый мальчик в спортивном костюме.
– Травлю устроили просто.
– Да какую травлю-то… Просто всех ребят собрали, чтобы разобраться, а те стали над ним прикалываться, он и сбежал.