Дорога домой
Шрифт:
– Саша!!!
Шурка растворился в маминых объятиях. Весь и сразу… Он грелся и чувствовал, как нежно она перебирает пальцами его волосы… .Как гладит его по спине… Так хорошо… Сегодня он проснулся и даже не знал, что ждёт его такое счастье… А оно – вот… Пришло…
Совсем не хотелось оборачиваться на чей-то голос. Нехотя Саша повернулся, и увидел в дверях директора, папу… Почему-то совсем расплывчато… Он что, умеет плакать?
… Они пообедали в интернатской столовой, хотя Сашка и не хотел, но папа, внимательно посмотрев на него, сказал, что тот не доедет до дома в таком виде. Пришлось послушаться,
Когда они спускались по ступенькам, мама спросила:
– Сынок, а ты со всеми попрощался?
Сашка ответил, глядя на тополь:
– Мне не с кем прощаться…
Глава 13
Тошкины молитвы
– Славик, ты сейчас зайдешь в этот магазин, купишь там буханку хлеба, бутылку молока и спички. - Антон протянул Славке несколько мятых купюр. Оставшиеся деньги он сунул было обратно, как вдруг нашёл в кармане какой-то листок. Что это? Достал его, развернул и охнул: в кармане толстовки, откуда-то взялась ещё тысяча рублей! Антон в недоумении посмотрел на Славку. Потом на деньги, потом снова на малыша.
– Антон, ты чего? – встревожено спросил Славка.
– Не, ничего... Ты иди в магазин, я здесь подожду.
Малыш кивнул и скрылся за скрипнувшей дверью магазина - приземистого деревянного домика, на котором желтела новенькая вывеска «Булочная».
… Тропинка вывела их к деревне. Печенье они сжевали по дороге и решили не останавливаться, а пройти ещё немного – до окраины. И наткнулись на эту булочную - запах хлеба, который окружал этот домик, не дал им идти дальше…
Антон прислонился к тёплым от солнца, потрескавшимся от времени и дождей, доскам. Пахло не только свежим хлебом - влажной землёй и чем-то таким, дорогим сердцу и давно забытым. Здесь всё вокруг было таким уютным и простым, что казалось, будто ты огражден от неприятностей и бед. Возникало какое-то стойкое чувство безопасности.
Хотя, надолго ли оно? Это всего лишь временный полустанок их дороги, маленький привал для того, чтобы поднабраться сил.
Маленький привал и большое спокойствие. Антон улыбнулся солнцу, которое так заботливо согревало его сейчас, и беззаботное настроение всё же взяло вверх: он никогда не был в деревне, и в первые же минуты его потрясла открывшаяся вольница и тишина. Всё вокруг: и аккуратные резные узоры на деревянных одноэтажных домиках, и коровы, бродившие по дорогам, которых тут объезжали редкие машины, и старушки, мирно беседующие на лавочке у зелёного деревянного забора, и пыльные обочины, поросшие нескошенной травой, спорышем, подорожником, и одуванчиками, - всё это рождало в нём такое мирное состояние души, которого не было в городе…
Почему в деревне возникает такое чувство, будто мы что-то потеряли? Словно забыли что-то важное и нужное в погоне за благами цивилизации... Что?
Ведь жизнь в деревне – это не курорт… Всё лето, весну и осень проводят здесь на огороде и полях, заготавливая дрова и еду, для того чтобы перезимовать… Отсутствие некоторых удобств усложняет жизнь… Тогда откуда - желание остаться здесь? И почему именно здесь появляется это мощное чувство спокойствия, мира и - безмятежности? Такое, что можно вздохнуть и оглянуться вокруг, и увидеть, какая же она, оказывается, красивая - наша страна!
Широкие поля, леса до горизонта, которые сливаются с просторами небес, птицы, парящие в потоках тёплого воздуха, пахнущего сеном, землей, хлебом, деревом… И ничего не давит, как в городе, где среди высоких домов чувствуешь себя ненужным и маленьким. Хотя здесь, среди просторов, ты тоже ощущаешь себя маленьким, но здесь ты словно сливаешься с огромным миром и от этого делаешься сильнее и увереннее в себе…
– Вот, Антон. А денег она не взяла за молоко, только за хлеб и за спички, - Славка сиял, - такая добрая бабушка!
– Как не взяла?
– Ну, она меня назвала сыночком, а потом говорит, «а хочешь я тебе ещё молочка дам, только что вот от коровы принесли?» Я говорю, что да, хочу, мне как раз нужно его купить. А она говорит: «Не надо ничего, я тебя угощаю. Ты как мой внучек». Я её спросил про банку, а она рукой махнула…
– Да уж… Спасибо ей! – Антон посмотрел на окошко булочной.
– Пойдем, поищем местечко, где бы перекусить…
– А может, мы молоко тут выпьем?
– Ой, а давай! Сразу и банку отдашь…
Славка не стал дожидаться, пока Антон договорит. Обхватив банку двумя ручонками и жадно глотая, он отпил половину. Две белые струйки стекли по подбородку на майку, Славка даже не заметил. Протянул банку Антону, довольно крякнул:
– Пей!
Антон сделал несколько глотков. Вкусно! Дал остатки малышу:
– Допивай. Я не хочу больше…
Хотя на самом деле, он выпил бы ещё пару таких вот банок.
Славка отнес банку и через минуту вернулся довольный:
– Антон, она меня ещё конфетами угостила!
– Ты хоть спасибо-то сказал?
– А то как же… Антон, - вдруг погрустнел он и протянул его за рукав, придвигая к себе, и сказал вполголоса.
– Там у неё на прилавке газета лежала, с краю. Я глянул, а там - ты!
Тошка почувствовал, как по спине пробежали мурашки, машинально оглянулся на дверь, хотя рядом, кроме них, никого не было.
– Пойдем, Славик, отойдем подальше от домов, передохнем и перекусим…
Малыш напоследок посмотрел на уютный домик с доброй старушкой. Не так уж и часто так ласково обходились с ним. Хотя после того, как он познакомился с Антоном, ему стало больше встречаться хороших людей... Правда в последнее время, он стал уставать, иногда по утрам не хотелось просыпаться. Но это было не страшно, чтобы быть с Антоном, он мог потерпеть. Были моменты, когда живот очень болел от голода, но и раньше-то он не всегда ел.
Славка вспомнил, как, бывало, осенью выходил к берегу реки, недалеко от заброшенной стройки - там местные мальчики пекли картошку… Они были разного возраста, но старше него. По их отрывочным фразам, которые он слышал, по их аккуратной одежде, ясно было, что у них есть родители. Славка робко подходил к костру. Он ничего не говорил, наверное, голодный взгляд был красноречивее слов: ребята сразу давали ему горячие картофелины, поджаристые корочки хлеба и иногда - такие вкусные сочные сосики! Если ему предлагали сесть – тихонько садился и слушал непонятные ему рассказы. Они завораживали его своей правдивостью и тем, что они были из той жизни, которую потерял он.