Дорога к счастью

Меллер Юлия Викторовна

Свободное время пролетело как одна минута и Злата, трижды переодевшись, наконец, выскочила из комнаты и отправилась в столовую.

— Мама, ты очень красивая, — радостно объявили сыновья и их отец согласился.

Злата улыбнулась, но настроение упало. Дети ладно, но он-то кого посчитал красивой? Свою бывшую? После завтрака она забежала в номер и сняла крупные серьги-артефакты, тоненькую шаль с изящной шапочкой и замоталась в тёплый платок. Талейта так никогда не вышла бы на улицу, но Злата — не она!

Имрус заметил, что девушка переоделась,

и настроение её переменилось. Он хотел расспросить её, узнать, чем обидел, но она усердно делала вид, что всё в порядке и он не стал её беспокоить. Уже после того, как он пристроил многоножку в растянувшийся по дороге обоз и ехал рядом, слушая житейскую болтовню возниц, до него дошло, в чём дело. Женщины не любят сравнения, а Злата находится в щекотливом положении. Он дождался остановки и, дав возможность порезвиться детям, наклонился к ней:

— Вы давеча на меня обиделись, подумав, что я увидел в вас красоту своей бывшей жены…

— Вовсе не обиделась, о чём вы? Всё пустое, — тут же отмахнулась Злата, испытывая неловкость.

— Не пустое. Для меня важно, как вы воспринимаете мои слова, что вы думаете обо мне, насколько вам легко и удобно рядом со мной. Я хочу отметить, что красивы именно вы. Да, вам достались привлекательные черты лица, хорошее сложение, но теперь я знаю наверняка, как этого мало, чтобы считать женщину прекрасной.

— Спасибо, вы очень милы, что обратили внимание на мою грусть, — всё же она не ожидала от него такой проницательности!

— Да, обратил. Вы не скрываете чувств, и мне это нравится.

«Да я сама скрытность!» — расстроилась Злата, чувствуя себя разложенным на дольки яблочком на блюдечке.

— Вы не заметили, несколько женщин стояли на площади и провожали своих мужчин в дорогу?

— Я видела их, но не понимаю к чему вы…

— Простые горожанки, добротно одетые, что-то говорили на прощание, выслушивали последние наказы и знаете, все они были вроде бы привлекательны, хотя бы своей опрятностью и пышущим здоровьем, но одна, постарше и подороднее, была красива.

Злата вспомнила ту даму.

Мягко говоря, смешная пышечка, у которой меховая шляпа, да и торчащая из-под шубы юбка все были в бантиках, но женщина привлекала внимание ещё и тем, что очень переживала за мужа.

Она повязала ему ленточку с обережной вышивкой на рукав, приколола булавку к карману, всё пыталась проверить, не забыл ли он чего. Её вид, беспокойство, вызывало добрую улыбку. Сейчас, когда Имрус обратил внимание на этот эпизод, Злата поняла, что другие женщины мёрзли и исполняли свой долг, а колобок в бантиках искренне волновалась. И вот она вызвала симпатию у Имруса.

— Я вижу, что вы вспомнили её. Мне хочется дать вам понять, что прекрасной вас делают не богатые серьги, не правильные черты лица, а ваше внутреннее настроение. Вы когда искренне улыбаетесь, то мир кажется удивительным и хочется жить, совершать необыкновенные дела, радовать вас, а когда вы сердитесь, то во мне рождается что-то тёмное, желающее карать того, кто вас обидел или расстроил.

— А

если это вы? — не сдержалась Злата.

Он посмотрел так, что она не выдержала и отвернулась, делая вид, что заинтересовалась беготней мальчишек.

— Я заслужу ваше прощение, — прозвучало как клятва. — Я помню, как напугал вас, и это мой личный кошмар.

Злата перестала считать разговор приятным и захотела прекратить его.

— У меня одно оправдание, — Имрус сделал шаг ближе к ней и отодвигаться от него было неловко. — Я был уверен, что это связано с покушением. Маги — народ изобретательный, и бывали случаи, когда душу живого человека запирали, делали безвольной и подселяли дух умершего родственника. Страшная участь для любого разумного. Я хотел вас напугать, чтобы выведать правду, но увидев ужас в ваших глазах, не знал, что делать. Надо было настаивать на деталях, всё вызнать, понять, враг вы или нет, а хотелось целовать вас, успокоить, защищать… То, что вы мне поведали, было слишком невероятно. А ещё я был так очарован вами, вы сделали меня счастливым… понять, осознать, что жуткая участь жены стала для меня благословением… это было подло. Узнать о себе такое оказалось нелегко.

Генерал замолчал, Злата не могла разобраться в себе.

— Странный у нас получился разговор, — ответила она, видя, что он ждёт её реакции. — Не к месту, не ко времени, но для меня ваше признание много значит, вот только мало что меняет.

Видя, что мужчина сник, Злата чуть приоткрылась перед ним:

— Я обдумаю всё, что произошло тогда между нами, попробую понять ваши чувства, но одно остаётся неизменным. Я боюсь вас.

— Я бы никогда не причинил вам…

— Мне не было известно тогда, впрочем и сейчас, как вы поведёте себя в гневе. Будете душить меня или избивать.

Имрус отшатнулся.

— Я докажу, что мне можно доверять, — хрипло пообещал он и отвязав лошадь, отвёл её в сторону. Обоз двинулся дальше, и генерал некоторое время ехал отдельно от многоножки, но потом старался держаться рядом.

День за днём проходили спокойно и без приключений. Разве что одно событие разозлило Злату и рассорило её с Талейтой. Она улучила момент и предупредила лэру о неудачном выборе нового знакомого. Тали на это лишь с превосходством усмехнулась:

— Ты же не думала, что я буду терпеливо ждать своего возвышения, чтобы отомстить вору? Динечка разберётся со всем, а я вылечу его и сделаю моложе.

— Динечка? — недоуменно повторила Злата, вспоминая того борова. — Он ещё и болен? Тали, ты…

— Мне нужны кристаллы с энергией целителей! — заявила лэра.

— Это невозможно! Где я тебе их возьму?! Да у меня и денег нет!

— Деньги я тебе оставила! — Талейта взяла с полочки пилочку и демонстрируя равнодушие, подпиливала ноготь.

— Мне едва хватит их на проживание, — нахмурилась Злата.

— У тебя под боком богатый источник доходов. Он будет рад тебе угодить! — ногти у неё были идеально ухожены, но она всё елозила пилкой по ним и не поднимала глаз.