Дорога к счастью
Шрифт:
На её взгляд безопаснее продолжать путь отдельно, не звеня бубенцами на лошадях, не сообщая на постоялых дворах в какую сторону едешь, не строя громкоголосые планы о ночёвках. Злата даже не может положиться на едущий навстречу им отряд Имруса, если самого генерала не будет рядом. Военные люди подневольные, и как прикажет старший чин, так они и сделают.
Ей самое время уходить своей дорогой, если она не желает встречи с Барути, но вот как оставить детей? Судя по виду лэра Шторма, тот не собирается делать остановки, а у Иржи не хватит сил самостоятельно всю дорогу править Дурындой.
— Имрус, не будем разделяться, — коротко сказала Злата, и он нехотя кивнул.
Обоз продолжил путь, а генерал остался с лэром Штормом, составил записку для своего отряда и послал её. Через два-три дня они встретятся в небольшом городке и к столице уже отправятся вместе. На большой отряд не посмеют напасть оголодавшие звери или охочие до чужого добра люди, да и королевские сопровождающие будут вынуждены считаться с его желаниями.
Какое-то время генерал с семьёй и Шторм со своими людьми следовали за обозом, но вскоре они свернули с дороги и направились в сторону столицы. Имрус приглядывался к военным, к Шторму. Ничего подозрительного, всё как обычно. У него нет повода не доверять посланцам короля.
Лэр Шторм из средней аристократической линии и обладает даром огня. Как правило, огневики служат на окраинах королевства в силу своего вспыльчивого характера, но всегда есть исключения из правил. Видимо, этому Шторму удалось усмирить свой темперамент, и он затесался при дворе.
Один из сопровождающих тоже лэр, но сразу видно, что его род захудалый, как и сила дара. Быть на посылках по делам величества, его предел. А вот другому подчинённому Шторма генерал уделил пристальное внимание. Что делает каратель в свите королевского посланца? Не каждый знает, что есть такие воины в армии его величества и уж тем более не придают огласке их работу.
— Злата, — тихо обратился он к девушке, — достаньте все свои защитные артефакты и наденьте на себя и детей.
Она посмотрела в его серьёзные глаза и кивнув, принялась копошиться в вещах. Шкатулки были разложены в разных коробах, чтобы в случае воровства или потери ущерб не был значителен. Злата достала тонкую шаль и продев её в несколько колец, завязала и надела как ожерелье на младшего сына. Она проделывала всё аккуратно, скрываясь и не торопясь, а потом вдруг засуетилась. Ей показалось, что время убегает и она, уже не таясь, разбрасывая ненужные вещи, застегнула на ноге старшего браслеты, разложила обоим мальчишкам все имеющиеся кулоны по карманам и когда меняла на себе серьги, то за поворотом увидела, что дальше им не проехать.
— Что вам посулили, лэр Шторм? — задал вопрос генерал. — Вы понимаете, во что ввязались?
— Расплата по кровному договору — это дело чести, и если вы вмешаетесь, то я остановлю вас, — невозмутимо ответил лэр, а преграждающий дорогу Барути с двумя стрелками ухмыльнулся.
— Не надо прикрываться честью. Сколько бы вам не заплатили, я удвою сумму.
— Вы не можете мне ничего дать, лэр Больдо. У меня три младших сестры-огневички, планомерно сжигающих моё наследие, и две малолетних племянницы на попечении с силой смерти. Никаких денег не хватит, чтобы покрыть ущерб, чинимый мне их магией.
— Вы
— Это моё неотъемлемое право опекуна дать согласие на изымание силы и запечатывание. Родить одарённых они смогут, а вот причинять вред больше не будут.
— И более вас не волнует, — понял Имрус.
Он-то как раз всё выяснил в своё время по поводу работы поглотителя. Единственный в своём роде Барути впитывал чужую накопленную силу и ставил что-то вроде печати, чтобы врождённый дар не собирал силу вновь. Получалось, что у аристократок воцарялась в душе изводящая их пустота, но наследственность при этом сохранялась и многие из них успевали родить двух, а то и трёх детей. Беременность словно удерживала их на этом свете, заполняла пустоту, но ненадолго. Никто не связывал сильнейшую депрессию у лэр с потерей магии.
— Его величеству давно надоели нападки на меня, и он не простит вам мою смерть, — решил надавить Имрус.
— Раз я не принял от вас денег, то решили меня напугать? — усмехнулся Шторм.
— Я не за красивые глаза получил свой чин и прекрасно вижу, в какое дерьмо вы ввязываетесь. Отступите.
— Полноте, лэр Больдо, я давно уже живу в клоаке, а ведь мне пророчили большое будущее! У меня всё было бы, если бы не оголтелые сестрички с племянницами на моей шее. Эгоистичные малолетние дуры, не умеющие держать свой дар под контролем.
— Довольно, — вступил Барути, — генерал, я дал вам возможность высказаться, а теперь прошу вашу бывшую супругу подойти ко мне. Пришло время платить по долгам.
— Нет. Я ей запрещаю, — спокойно произнёс Имрус то, что от него все ждали.
— Жаль, а я думал, вы посмотрите, в какие игры мы с ней поиграем, — показывая неприличные жесты, намеренно провоцирующие Больдо, произнёс лэр.
Злата спрятала детей за сидениями и коробами.
— Тише, не высовывайтесь, — шептала она им, — Иржи, у них арбалеты и не давай Каджи подсматривать. Не дай Бог, какая случайность!
Неожиданно всё переменилось. Имрус напал на заслушавшегося переговорами слабенького лэра, который желал бы получить денег от генерала, но ему-то как раз ничего не предлагали. Больдо одним махом обезвредил его и связал боем карателя, прикрываясь им от Шторма и стрелков.
Злату пока не тронут, значит, ему надо держаться от неё в стороне, чтобы она не попала под руку стреляющим. В какой-то момент он почувствовал, что все защитные артефакты на нём похолодели.
— Вот так будет честнее, не правда ли, генерал? — насмешливо спросил его, стоящий позади всех Барути.
Злата не знала, чем помочь. Имрус был опытнее карателя и, прикрываясь им, приближался к наёмникам с арбалетами, но те это заметили и начали стрелять.
Один болт попал в генерала, один в карателя, и тот попробовал отскочить от своего противника, оставляя его открытым, но Больдо удерживал карателя на линии стрел и огня от лэра Шторма. Из многоножки неожиданно выскочил Губка и подбежав к стрелкам, принялся прыгать им прямо в лицо. Наёмники испугались желтоватого существа, но кроме беспокойства и неудобства оно не причиняло вреда.