Дорога к счастью
Шрифт:
— Лэр Больдо всё оплатил, но завтра рано утром я уезжаю. Мой дар требуется в другом месте и, если бы не ещё один мой подопечный в этом городе, я бы сегодня же уехал. Вам очень повезло, что меня сюда накануне вызвали для лечения почётного купца, случайно попавшего ногой в капкан на охоте, иначе генералу пришлось бы забирать в управе кристалл и выбирать, для кого его активировать.
— Тут и выбирать нечего, конечно, для сына, — фыркнула Злата.
— Да, малыш не смог бы дождаться, пока лэр Больдо привёз бы из другого города ещё один кристалл,
— Даже если бы не было шанса, — отмахнулась Злата.
Целитель покачал головой, считая, что лэра не права, ставя на одну линию ребёнка с неизвестным будущим и высокородную лэру, способную родить ещё не одного малыша, но попрощался и ушёл.
Злата немного полежала, походила, перекусила и снова полежала, но не было ей покоя. На улице уже давно стемнело. На душе у неё было так муторно, будто чего-то не хватало и это изводило. Она подошла к одному сыну, потом к другому.
Раз маленький мальчик смог пережить весь тот ужас и ответственность, что на него свалились, то и ей хватит сил справиться. Ещё ничего не закончилось. Впереди разбирательство, и Имрусу потребуется защита. Он должен знать, чувствовать, что не один, а пока…
Злата позвала служанку и попросила принести ей бумагу и хотя бы карандаш. Дожидаясь женщину, она зажгла побольше свечей, подошла к Губке и попробовала почувствовать есть ли в нём жизнь.
Всё же дракоши после потери энергии не погибли, так может, и Губка с Дурындой живы? Но она только бесполезно водила руками, прижимала его к груди, неизвестно, на что надеясь, и совсем по-идиотски себя чувствовала, когда «вдувала жизнь» в пористое тело. Магической энергии в ней больше не было и никакие действия не помогали.
Когда Злата попросила листы бумаги, то она думала сделать приятное для Иржи и воссоздать картину того, как он оживлял отца, но получив требуемое, села и изобразила другое. Начала рисовать Губку. Хотелось запомнить его задорным, затевающим какую-либо пакость. Она пыталась уловить в задуманной позе те штрихи, которые наиболее полно отразили бы его характер, и так увлеклась, что вскоре на рисунке вокруг пёсика появились стены, вдали какие-то люди, занятые своими делами. В общем, вместо портрета вышла целая картина в карандаше. У Златы уже слипались глаза, когда в номер зашёл осунувшийся генерал.
— Вы не спите, — устало улыбнулся он, — а я вам вещи привёз.
— Так вы за ними помчались, хотя вам целитель велел лежать! — всплеснула руками Злата и подскочила к нему, беря его под локоть. Ей показалось, что он сейчас упадёт.
Имрус прикрыл глаза, чтобы насладиться теплом её рук и позволил ей делать всё, что она считала нужным. А девушка ловко освободила его от верхней одежды и довела до ванны с остывшей водой. В дверях появилась служанка с двумя вёдрами кипятка, и Злата смешала воду в ванне до приятной температуры, заново заполнив вёдра уже подходящей.
— Имрус, давайте, последнее усилие, освежитесь, и я помогу вам лечь в кровать.
— Да,
— Возможно, но мне было приятно помочь вам, — мягко заметила девушка, а он тут же перехватил инициативу и слегка приобнял её.
— Тогда почему вы уходите?
— О, да вы хват! — улыбнулась Злата. — Не спешите. Многое в нашей жизни поменялось после того, что произошло на дороге.
Он опустил руки, стыдясь смотреть ей в глаза.
— Да. Я убил вашего отца.
— Отца Талейты, — поправила она его.
Вот уж о ком она не грустила! Может потом будет переосмысление и сожаление, придут мысли, что многого можно было избежать, но извините, не она тащилась верхом на лошадях через всё королевство только ради того, чтобы избавить род Эйш от позорной ветви. Вот и весь сказ!
— Я не уберёг ваш дар, — и вот это его тревожило сильнее, чем смерть говнюка Эйша.
— Да, но мы все живы, — Злата облокотилась о створку двери и лицо её было грустным. — Иногда надо чем-то пожертвовать, чтобы начать новую жизнь.
— И всё же я виноват… — он ненавидел себя за то, что у него нет дара, который помог бы ему противостоять магам, что не убил Барути прежде, чем ехать за Златой. Хотел всё продумать, а враг неожиданно оказался прытким.
— Не надо, Имрус. Мне сейчас тяжело, но в моём сердце нет обиды на вас, — искренне произнесла Злата. — Если мой дар плата за наши жизни, то я ни о чём не жалею.
Ему хотелось бы крепко обнять Злату, прижать её голову к своей груди и закрыть ото всех бед, но горечь осознания того, что он оказался не всесилен изъедала его душу.
— Король не простит мне убийства стольких лэров, и вам лучше сразу отказаться от меня, чтобы я не потянул вас ко дну.
— Давайте обо всём поговорим потом, а то вода стынет, и вы еле стоите на ногах.
— Да, но я хотел бы знать, вы не бросите детей, когда меня…
— Я не собираюсь никого бросать, даже вас, — но увидев, как вспыхнули глаза генерала, Злата тут же строго добавила:
— Не особо обольщайтесь. Наши отношения продвинулись, и вы можете рассчитывать, что в моём лице приобрели надёжного товарища.
— И только? — еле смог выдавить из себя, а сам прятал глаза, чтобы не плакать при ней от счастья и облегчения. Она действительно не винит его.
— Ну, добавлю слово «заботливый».
Злата оставила Имруса одного. Как же трудно с ним! Вот когда он ни на что не надеется и смотрит обречённым взглядом, то хочется утешить его, но как тут пойдёшь на уступки, ведь стоит сделать шаг вперёд, а он уже аркан приготовил и того и гляди, чтобы не попасться!
Да, есть у неё порыв прижаться к нему, постоять рядом, обнявшись, почувствовать, что они вместе, а не каждый поодиночке. Но это нечестно! С её стороны всего лишь порыв, а он вообразит себе…