Дорога к убийству
Шрифт:
Джесс часто отвечает: «Не знаю, что значит не быть близнецом, поэтому не могу дать ответа».
Хотя иногда грустно быть близнецом. Они зашагали по каменистой дорожке к машине Джессики.
— Замечательно, что ты вырвался на пару дней, — вздохнула она. — Но уже уезжаешь…
Слово повисло в тихом вечернем воздухе. В кустах справа что-то зашуршало, почти под ноги выпрыгнул маленький кролик, побежал, перескакивая через кочки, наконец белый хвостик исчез в овраге.
— До норманнского завоевания в Англии не было кроликов, — сообщил Саймон. — Знаешь?
— Это
— Их завезли, чтобы разводить на мясо. Кроликов ели только богатые. За кражу кролика предусматривалось суровое наказание. — Саймон ухмыльнулся. — Голова битком набита бесполезной информацией.
— Никогда не знаешь, — возразила сестра. — Не угадаешь, когда что пригодится.
— Не пригодится, когда сидишь в душной палатке, гоняешь мух, изо всех сил успокаивая вопящих младенцев.
Вновь настало молчание.
— Не стану говорить, до чего мне не хочется, чтобы ты уезжал, — сказала наконец Джесс. — Знаю, какое ты делаешь важное и нелегкое дело. Я навидалась жутких кошмаров на службе в полиции. Ты, работая с беженцами, видишь картины в сотни раз хуже.
— Конечно, это угнетает, — согласился брат. — Надеюсь, никогда не перестанет. Только на месте некогда переживать. Поминутно что-то происходит, слишком много событий, каждый раз принимаешь решение или импровизируешь. Ничего другого для себя не желаю. Чувствую себя виноватым, выпросив две недели отпуска. Впрочем, получил возможность кое с кем здесь поговорить, объяснить, с чем мы имеем дело.
— Я тебя видела утром по телевизору. Хорошо поработал.
Саймон криво усмехнулся:
— Спасибо. Кажется, больше боюсь телекамер, чем шайки так называемых солдат с мачете, которые выскакивают из зарослей, требуя у нас наркотиков.
Джессика содрогнулась:
— И поэтому, среди многого прочего, я ужасно боюсь за тебя.
— Слушай, — сказал Саймон, — если я буду об этом думать, то не смогу работать. Полагаю, ты тоже. Особенно когда в субботу вечером сидишь в патрульной машине, глядя, как хулиганы бьют стекла и колотят друг друга.
— Больше не приходится. Когда только пришла в полицию, отработала свою долю.
— Знаю. Ловишь теперь настоящих, серьезных преступников. Мама с папой гордятся тобой беспредельно.
— Правда? Не надо гордиться, пусть просто признают. Знаю, папа желал бы мне «не столь опасной профессии», а мама решительно не понимает, зачем я в полиции. Папа против полицейской карьеры не возражает, хотя видит меня за компьютером в отдельном кабинете, — вздохнула Джессика. — Не поверишь, но иногда я из-за компьютера не вылезаю.
— Они тобой гордятся, — настаивал Саймон, — можешь мне поверить! — И добавил: — Временами я тоже.
— Временами?.. — Она бросила на него притворно-возмущенный взгляд.
— Чтоб нос не задирала! — Он дотянулся, взъерошил короткие темно-рыжие волосы сестры.
— Жирный шанс для полицейского, — горестно вздохнула Джессика.
— Ах! Слышу жалобную нотку, — нахмурился Саймон. — Не понравилось на новом месте?
— Мне моя работа нравится. Надеюсь, понравятся и коллеги, как только перестанут рассказывать о предшественнике. Знаешь, что получается, когда в трудовом коллективе женщина заменяет любимого всеми мужчину? На каждом шагу цитируют высказывания того самого Дэйва Пирса. Словно он самый популярный полицейский в истории, да к тому ж еще местный. Такой просто не мог ошибаться!
— Эй! — воскликнул Саймон.
— Знаю, склочничаю, только это от нервов. Разумеется, виду не подаю.
— Я полагаю, все и так понимают. А босс? Суперинтендент… как его… Мальтби?
— Маркби. Я его редко вижу. Еще один супермен, чище Пирса. Его тоже без конца цитируют. Я встречалась с ним на минуточку по прибытии. Кажется, ничего, не совсем обычный полицейский.
— Не совсем? А какой? С переломанным носом регбиста, с проницательным прищуром?
— Не знаю, играет ли он в регби. Нос не переломан. Сам довольно симпатичный, высокий, светловолосый, с примечательными голубыми глазами. Без прищура.
— Господи помилуй, — охнул Саймон. — Надеюсь, ты на него не запала? Это сильно осложнило бы дело.
— Безусловно, поскольку он скоро женится. Только я на него не запала. Просто при первой встрече он слегка меня поразил. Я ждала обыкновенной приветственной беседы вместе с лекцией о снижении уровня преступности и необходимости вовремя представлять рапорты. А было больше похоже на собеседование с директором неплохой школы. Кстати, как мне стало известно, он окончил хорошую школу. Но хотя вел себя очень мило, не хотелось бы с ним поссориться. Выразил надежду, что мне здесь понравится, удастся найти приличное жилье, и, похоже, одновременно очень точно меня оценил. По-моему, крутой, как кирзовый сапог, но только никому этого не показывает. — Джесс помолчала. — Он меня даже напугал.
— У тебя все будет хорошо, — заверил брат, взяв Джессику за руку. — У меня тоже.
Небо на миг затмила стая скворцов, направлявшаяся к ближайшим деревьям. Джесс посмотрела на Саймона, который запрокинул голову, провожая птиц взглядом.
— Я слишком часто бывал в таких местах, где птицы слетаются к мертвым телам на земле, — тихо пояснил он.
Она прикусила губу. Они молча дошли до машины и поехали, прыгая по ухабистой колее. У выезда на шоссе увидели паб на другой стороне, приветливый, с гирляндой из разноцветных лампочек на фасаде под шиферной крышей.
— Выпьем? — предложил Саймон. — Знаю, копы на службе не пьют, да ведь ты сейчас не на службе.
— Не на службе, но за рулем.
— Ну ладно, по рюмке? Или, если предпочитаешь, посиди с томатным соком, погляди на меня.
Джесс с усмешкой свернула на стоянку и, уже приготовившись вылезти, вдруг воскликнула:
— Ох, нет, только не здесь!
— Почему?
— Невозможно… верней, я зайти не могу. Видишь вон тот БМВ? Это машина Маркби.
— Точно? — Саймон вгляделся в лобовое стекло.