Дорога Короля
Шрифт:
«У него же золотистые волосы! — подумала Юная Луна. — Вот почему на рисунке они выглядели такими светлыми. А они цвета янтаря или меда».
Лицо юноши она узнала сразу благодаря его изображению, которое показала ей королева. Как и его тонкую руку с длинными пальцами — руку ученого, что покоилась сейчас на камне ладонью вверх. Юная Луна бросилась к принцу.
И тут совсем рядом со скалой, на которой он лежал, шевельнулись темные ветви, а потом вдруг… двинулись куда-то, отделившись от ствола. Нет, это же никакое не дерево! На поляну вышел олень, сбивая могучими ветвистыми рогами яблоневый цвет.
Олень
«Я же прошла испытание!» — беззвучно крикнула она.
Разве это не так? И почему тогда ей сейчас грозит гибель?
«Там ты найдешь того, кого ищешь», — сказал ей тогда Повелитель камней.
И гнев ее немного улегся, когда она вспомнила, что он обещал ей освободить принца Хорк-Энда.
Но, господи, что же еще она должна сделать?! Свалить этого огромного оленя голыми руками? Отпугнуть его хмурым взглядом? Превратить его в…
При мысли об этом она даже легонько вскрикнула, и олень, вздрогнув, тут же бросился в атаку. Юная Луна успела отскочить и спрятаться за небольшим гибким вишневым деревцем. Затрещала ткань — это олень выпутывался из ее плаща.
А юноша, лежавший на камне, так и не пошевелился. Юная Луна не сводила с него глаз, хотя отлично понимала, что смотреть ей нужно на оленя, грудь которого гневно вздымалась.
— Ох, ну к чему эта дурацкая игра! — сердито сказала девушка, ни к кому не обращаясь, а потом крикнула оленю:
Листья и ветки с цветами себе возьми, Мне же отдай человека в оленьем обличье. Пусть заклятие мое вернет ему формы привычные, Пусть олень с оленихою станут людьми!И ей тут же показалось, что все это полнейшая глупость хотя бы потому, что никакой оленихи там и в помине не было!
А потом вдруг поняла, что принц лежит уже не на камне, а на траве, и он совершенно наг, а его золотистые волосы разметались во все стороны, точно во сне, глаза закрыты, но брови сдвинуты, словно он старается и никак не может проснуться. Потом вдруг его загорелая изящная рука шевельнулась, согнулась в локте и снова выпрямилась. Глаза раскрылись, вглядываясь в пустоту, пальцы судорожно сжались и разжались, и он с удивлением посмотрел на них, словно все это делалось помимо его воли, словно он боялся того, что может увидеть на месте своей руки. Юная Луна слышала, как тяжело, с присвистом он дышит. А выступавшая из земли гранитная скала была теперь совершенно пуста!
Вдруг краем глаза Юная Луна заметила какое-то движение и посмотрела в ту сторону. На краю поляны среди деревьев стоял Повелитель камней в своих серых латах, блестевших на солнце, и солнечные зайчики плясали на его неулыбчивом лице, заглядывая, казалось, даже во тьму его глазниц. И она увидела, что глаза у него зеленые, как листья шалфея.
А принц уже приподнялся на локтях; по его рукам, по плечам, по спине пробегала дрожь. Мгновенно сбросив
— Ты говорить-то можешь? — спросила она и оглянулась, но под деревьями уже никого не было.
— Я не… Да, могу. — Он говорил каким-то хриплым шепотом, точно простуженная ворона, так что даже ему самому стало смешно. Принц протянул к Луне дрожащую руку и спросил: — Скажи, у меня копыта остались?
— Нет, — ответила она. — Но раньше их у тебя было целых четыре! И должна тебе заметить, в оленьем обличье ты выглядел более внушительно.
Он снова засмеялся — уже куда громче и веселее.
— Ты еще не видела, как я был хорош, когда меня всего увешивали атласными тряпками и разноцветными бусами, точно слона из цирка!
— Ну и слава богу, что не видела! Ты встать-то сумеешь? Можешь как угодно на меня опираться, только нам нужно поскорее уходить отсюда.
Стиснув плечо Юной Луны — его длинные пальцы ученого оказались очень сильными, — он с трудом поднялся с земли, поплотнее завернулся в ее старый плащ и спросил:
— Куда пойдем?
Идти через лес оказалось очень трудно: она чувствовала, как это мучительно для него, босого, обессилевшего, утратившего ощущение времени и пространства. В очередной раз больно ударившись ногой о корень, принц опустился на землю и, прислонившись спиной к дереву, попытался улыбнуться.
— Надеюсь, это скоро пройдет, — сказал он. — У меня перед глазами все еще мелькают какие-то неясные картины, какие-то мимолетные воспоминания о лесной чаще — но так, словно глаза у меня на затылке!
— Ничего, — успокоила она его, — все воспоминания со временем бледнеют и исчезают. Не тревожься.
Он быстро на нее глянул; в глазах его плеснулась боль.
— Правда? — Он грустно покачал головой. — Прости… Ты ведь называла мне свое имя?
— Нет. Меня зовут Очень Юная Луна.
— А ты, Луна, встаешь или уже заходишь? — без улыбки спросил он.
— Это зависит от конкретного момента.
— Да, верно. Будешь звать меня просто Робин?
— Если хочешь.
— Очень хочу! Пожалуйста, называй меня по имени! Мне так приятно снова иметь имя.
Лес наконец кончился. Теперь перед ними простиралась холмистая зеленая долина, и на склоне одного из холмов они заметили одинокую ферму. На пороге дома стоял какой-то мужчина и смотрел, как они подходят все ближе и ближе. Когда же они подошли достаточно близко, чтобы разглядеть лысину у него на голове и его старую вязаную фуфайку, он вдруг отделился от притолоки, резво сбежал по шатким ступенькам крыльца и, что-то крича, бросился им навстречу. В дверях домика тут же появилась, вытирая руки о фартук, высокая полная женщина. Она тоже вскрикнула и побежала к принцу и девушке.
Фермер остановился на некотором расстоянии от них; рот у него был открыт, в глазах — напряженное ожидание, надежда и страх, что надежда эта может оказаться напрасной.
— Ваше высочество? — робко спросил он.
Робин кивнул.
Полная женщина остановилась рядом с мужем. Слезы ручьем бежали у нее по щекам, но она спокойно сказала:
— Тизл, не заставляй гостей стоять тут, приглашай их в дом! Смотри, у обоих такой вид, словно их по зарослям терновника протащили. Да и голодные они, поди, как волки.