Дорога на Стамбул. Часть 2
Шрифт:
– Турок опасаются. – сказал, почти невидный в сгущающихся сумерках , только белевший свежими бинтами на голове, артиллерист. – Вот что они под Эски Загорой устроили, когда Гурко ушел.
– Не надо было уходить. – сказал Осип, – Берем да бросаем. Что Ловчу, что Эски – Загору…
– Да мы охотой что ли в оступ то идем ? Кабы возможность являлась, рази мы бы отступали…! А даром то что головы класть! Тут не захочешь да отступишь, когда он прет валом… Сила солому ломит!
– Тоже и болгары эти! – сказал егерь, пыхнув красным огоньком самокрутки. – Нас со всей Рассеи согнали, воюем живота не щадя ,
– Да и то сказать, неизвестно,чья возьмет.
– Как неизвестно! – сказал Осип. – Ясно мы победим!
– Тебе может и ясно, …
– Вон как на Шипке совсем было конец, а устояли и Сулеймана разнесли.
«Разнесли!» – хмыкнул артиллерист, – Батьку свово вы там разнесли! Вон он пятого опять Шипку брал!
– Как брал? Откуда голос? В газетах ничего не было!
– Да когда еще газеты к нам придут! Да и брешут твои газеты. Раненые говорили. Их вона с Шипки бессчетно везут. Я в лазарет офицеров отвозил, насмотрелся. Откуда, говорю, вас столько. Обратно, сказывают, Сулейман Шипку атакует. Вот те и разнесли! Да и повсюду он давит. Неровен час, прорвет линию, мы то в Румынию лататы зададим, а болгарам здеся отдуваться…
«Надо возвращаться в полк» – подумал Осип. Известие о том, что турки повсюду пытаются прорвать порядки русской армии, заставило его вернуться к тем грустным мыслям, что война не вся. Что даже здесь пришлось воевать и убивать и рисковать собственной головой. И что вот эта теплая ночь ранней осени, с крупными звездами на темном небе, отблесками огней в дымящихся смоляных плошках музыка, вино и ряды танцоров – краткая передышка, а война не вся. И здесь, рядом с турками, особенно остро чувствовалось, что может еще быть по-всякому… Он с завистью посмотрел на пляшущего Петко.
«Вот ведь как! У человека дом и родня, и он часть своих односельчан.» И Осипу захотелось стать, туда, где качались танцующие ряды, чтобы руками, плечами и самим ритмом, чувствовать единое движение с близкими людьми. Взять бы да остаться среди этих людей, которые относятся к Осипу с таким подчеркнутым уважением, где его никто не расспрашивает чей он, да, откуда, где он, и в самом деле многое, сделал и этого никогда не забудут. Можно было бы жениться, скажем, на Василике, построить дом, такой как у Кацаровых, распахать участок земли, их много осталось брошенных, после того как ушли турки и жить под этим теплым небом, среди благоухающих розовых равнин, любуясь высокими горами, в этом благословенном краю, где болгарская бедность много сытее русского достатка.
3. Ему мечталось об этом и когда он потихоньку возвращался с площади во двор, где его ждала самая большая радость этого дня – дареный конь, и когда отворив, чуть скрипнувшие ворота прошел на задний двор, где днем спал под навесом, где в конюшне топал, переступая копытами, Шайтан. Сюда музыка с площади едва доносилась. В доме Кацаровых и в соседнем доме, где жила Василика, никого не было. « Кстати, подумал Осип, – А что Василики то на гулянии было не видно?» Ну, может, не любит шума, да суеты.
Конь, услышав шаги Осипа, зафыркал, всхрапнул.
– Сейчас, сейчас подружимся. Время уже… Небось уж часов десять как непоен?
Казак натянул турецкий мундир, еще сохранявший
– Ну, что? – сказал Зеленов коню, – Небось, все внутри горит? Пить хочешь. Ну, давай я тебя напою.
Он взял тяжелое ведро, где серебром отливала вода, и вошел в денник. Конь покорно, опустил голову и потянулся к ведру.
– Ну, вот, – сказал Осип, – вот ты и мой ! Вот так то лучше… Он накинул коню недоуздок, привязал повод кормушке. – Ну вот. Сейчас поешь, стало быть, я твоим хозяином стану.
Он дал коню с руки несколько заранее приготовленных морковок и Шайтан ими радостно захрустел.
– Ну, вот и хорошо! Вот и ладно, – приговаривал казак, любуясь конем. – Ты хозяина потерял –друга, я коня – друга, так что мы с тобою квиты и теперь нам вдвоем надо как-то далее проживать, как мы сиротами оказались. Верно, я говорю? То-то и оно, что верно…
Он принес овса и засыпал в кормушку два, положенных по уставу русской армии, гарнца. Пока Шайтан жадно проедал корм, сходил еще за водой к колодцу. Принес два ведра.
– Видишь как получилось – говорил он коню, – ты до того ко мне в ненависти был ,что ничего понимать не хотел … Пришлось по старому завету тебя голодом и жаждой поморить, ты уж не серчай…
Конь благодарно вдыхал и теперь уже не тряс кожей и не фыркал, когда казак хлопал его по шее.
– Давай-ка я тебя маленько разотру, а то вон стал тебе спину трогать, а ты отзываешься – намятая у тебя спинушка. Давай-ка сюда к свету.
Шайтан покорно пошел в поводу, словно это был совсем другой конь, не тот, что днем бился и ронял розоватую пену с пламенеющей подложки ноздрей. Осип привязал его к столбу изгороди, свернул соломенный жгут и стал растирать коню спину, грудь, круп. Облил коня из ведра, полюбовался, как в лунном свете вода одела коня серебряным покрывалом, и досуха растер его, найденной в конюшне ветошью.
Закончив эту первую чистку, ослабил повод и положил перед конем охапку сена.
– Ну, отдохни, отдохни, а я на тебя покрасуюсь…
Он отошел к крыльцу и сев на ступени стал смотреть на коня. Вороной конь, посверкивая под яркой луною блестящими боками, был как бы продолжением лунных бликов на булыжном мощеном дворе, облитого лунным светом дома и темного, наполненного запахами увядающей листвы сада… И удивительно теплое чувство покоя и счастья наполнили Осипа, точно не было этих бешеных дней налитых кровью и гноем боев и лазаретов, гарью и пылью дорог и того постоянного ожидания беды и смерти, что знакомо каждому, кто побывал рядом с нею. Оно пьянит, наполняет тело легкостью, а душу веселостью, но, существуя изо дня в день, выжигает душу и делает равнодушным тело. Осип помнил с каким упоением он рвался в бой, на берегу Дуная и каким тоскливым равнодушием наполнился потом, когда шел на бессмысленный и кровавый штурм Гривицкого редута. И как в утреннем бою от страха и азарта в начале, когда выцеливал турецких разведчиков, дошел он от усталости до тупой и жгучей ненависти, а потом к полной апатии…