Дорога перемен
Шрифт:
— А при чем здесь наши отношения?
— Если бы я так сильно не увлеклась тобой, — объясняю я, — наверняка бы заметила, что происходит между Ребеккой и Хадли. — Сэм целует меня в шею. Меня словно обухом ударило: именно в этой позе я только что застала свою дочь и лучшего друга Сэма. — Ты меня отвлекаешь.
— Знаю. И делаю это намеренно. — Я начинаю протестовать, но он прикрывает мне рот рукой. — Дай мне всего один день. Обещай мне.
Я так и не увидела Джоли до нашего отъезда из сада. Сэм говорит, что он внизу, опрыскивает
Сэм ведет голубой пикап к природному заповеднику в пятидесяти километрах к западу от Стоу. Филиал национального общества Одюбона представляет собой большую, обнесенную забором территорию, где водятся олени, виргинские филины, серебристые лисы, дикие индейки. Тропинки окружают нетронутые места, где обитают животные: нам видны пруды с поваленными деревьями, высокая золотистая трава, сломанные оленями ветки. Мы бродим по заповеднику, держась за руки; здесь нас никто не знает. Поскольку сегодня рабочий день, тут почти никого нет. Лишь несколько пожилых посетителей, которые посматривают на нас с таким же любопытством, как и на дикую природу. Я слышу, как одна старушка, проходя мимо нас, шепчет своей подруге: «Молодожены».
Мы с Сэмом часа три сидим там, где обитают олени. «Здесь, — гласит надпись, — живут самка с самцом». Самца мы видим сразу — он пьет из озера, но самку среди пятнистой листвы разглядеть не удается. Мы полчаса стараемся ее найти, но в конце концов сдаемся.
Потом мы сидим на низкой длинной скамье, глядя друг на друга, и пытаемся рассказать о своем прошлом. Я вспоминаю о родительском доме в Ньютоне, о поездке Джоли в Мексику, о коктейльных вечеринках в институте и о девочке с волчьей пастью, которая три года была моей любимой ученицей. Рассказываю о том, как Ребекке зашивали подбородок, об авиакатастрофе. И наконец — о знакомстве с Оливером.
Сэм, в свою очередь, рассказывает мне о своем отце, о выступлениях на собраниях в профтехучилище, о практически исчезнувшем сорте яблок, который он пытается возродить, о местах, о которых он читал и хотел бы посетить. Мы договариваемся, что поедем путешествовать вместе, и составляем целый список стран, куда отправимся. Как будто это случится на самом деле…
— Раньше я о многом мечтала, но мечты так и не сбылись, — признаюсь я.
— Почему?
— Родилась Ребекка, — просто отвечаю я.
— Она уже достаточно взрослая.
— По всей видимости, нет. Я сегодня утром ее не видела. Нельзя решать все самой, когда тебе всего пятнадцать лет.
Сэм усмехается.
— Я ослышался или ты познакомилась со стариной Оливером, когда тебе было пятнадцать?
Я собираюсь возразить, что тогда было другое время, но останавливаюсь.
— И посмотри, к чему это привело.
— Мне кажется, что ты слишком бурно реагируешь.
— Тебе так кажется, потому что ты не ее мать, — отрезаю я, собираюсь с
— Уволил? — Сэм не верит своим ушам. — Я не могу. Он мой лучший друг.
Я встаю, пытаюсь разглядеть самку оленя.
— Они просто не пара. Я точно знаю, что он Ребекке не пара. Ради всего святого, он на десять лет ее старше. — Я замолкаю и поворачиваюсь к Сэму. — Молчи, ничего не говори.
И вдруг я вижу ее — она выходит из зарослей с грацией балерины. Олениха высоко поднимает ногу и, изящно наклонив голову, втягивает носом воздух. За ней стоит карамельного цвета олененок. Никто не говорил, что у них есть олененок.
— Сэм, я здесь ненадолго, — мягко говорю я. — Мы оба это знаем.
Сэм встает, руки он засунул в карманы.
— Ты выдвигаешь ультиматум?
— Нет.
— Выдвигаешь, — настаивает он. — Если я хочу быть с тобой, придется что-то решить с Хадли. Но даже в этом случае победа будет временной.
— Что ты имеешь в виду?
Сэм хватает меня за плечи.
— Пообещай, что уйдешь от него. Вы с Ребеккой можете остаться у меня в Стоу. Мы поженимся, у нас будет куча детей.
Я грустно улыбаюсь.
— У меня уже есть дочь. Я слишком старая, чтобы рожать еще.
— Ерунда! — восклицает Сэм. — И ты это знаешь. Будем жить в Большом доме, и все будет чудесно.
— Будет чудесно… — повторяю я его слова. — Приятно об этом мечтать.
Сэм заключает меня в объятия.
— Я поговорю с Хадли. Я что-то придумаю. — Он опускает голову на мое плечо. — Чудесно.
В Большом доме нас встречает только Джоли. Дело близится к вечеру, он зашел попить чего-нибудь холодненького. Когда мы входим в дом, Сэм хватается за пояс моих шорт.
— Прекрати! — смеюсь я, шлепая его по рукам. И тут замечаю брата. — Ой! — Я поправляю одежду. — Нас поймали на горячем.
— Где вы были? — удивляется Джоли.
Он так же шокирован при виде нас, как и Ребекка. Кстати, где она?
— В заповеднике, — отвечает Сэм. — А где остальные?
— Пошли на рыбалку. И Ребекка с ними.
— Сэм, можно тебя на пару слов? — спрашивает Джоли.
Сэм смотрит на меня: так мы и знали. Мой брат уводит Сэма в кухню и открывает кран: все всякого сомнения, он не хочет, чтобы я подслушивала.
Я направляюсь в уютную комнатку, где включен телевизор. Идут местные пятичасовые новости. Я боком усаживаюсь в кресло, мои ноги перевешиваются через подлокотник. Диктор рассказывает о пожаре в Дорчестере, во время которого погибли три человека. Потом за спиной ведущей появляется знакомый логотип. Откуда он мне знаком?
— А сейчас, — произносит ведущая, — мы передаем слово Джоан Галлахер, которая находится на прямой связи из Глосестера, где уже три дня проводится операция по спасению самки горбатого кита, запутавшейся в рыболовных сетях. Джоан, тебе слово…