Дорога в две тысячи ли
Шрифт:
– Более чем, - кивнул Цзи Синь. Теперь он в самом деле все-все понял. Окончательно.
От хорошего стратега всегда бывает польза, даже если поначалу кажется, что это не так. Вот и спор с Цзи Синем изрядно помог Пэй-гуну. Он собрался с мыслями, успокоился – и нашел отличное решение самой главной проблемы – проблемы времени. Время ускользало сквозь пальцы, время не стало бы ждать, пока Лю доберется до Пэнчэна. Люй Ши шестидневный путь проскакал за три дня,и Пэй-гун не сомневался, что и его коню под силу такой подвиг, но… Но не все лошади так сильны, быстры и неутомимы, как Верный.
А вот стремительная, набухшая от зимних дождей Сышуй не нуждается ни в отдыхе, ни в корме. И отнести готова храбрецов прямо к порогу коварного Куай-вана, разве не так?
Лю постоял на берегу, поскреб затылок и усмехнулся. Дело за малым – добыть лодки.
– Дружище Фань, - молвил Пэй-гун, задумчиво любуясь мутными водами Сышуй.
– Скажи-ка, есть в местном братстве лодочников твои знакомцы?
– Как не быть, - совсем не удивился вопросу богатырь.
– Оно потому и братство, что везде свои люди имеются.
Ни Пэй-гун, ни Фань Куай, конечно, не предполагали, что спустя две тысячи лет скромное братство лодочников превратится в могущественную преступную сеть, покрывающую всю юго-восточную Азию. В смысле, размаха такого не ожидали. С законом у «речных братьев» и сейчас отношения были натянутые,и если бы не разбойничье прошлое братца Фаня… Но могучий побратим Лю Дзы обладал в «братcтве» солидным авторитетом, что не раз выручало мятежников.
– Займись, – кивнул Лю. – Два ляна наших всадников должны сегодня же вечером отплыть в Пэнчэн. Успеешь?
– Хм-м… - Фань Куай насупил кустистые брови, пожевал бороденку и призадумался.
– Разве что в Чанъи найдутся подходящие барки…
– Что ж мне теперь, все-таки Чанъи брать?
– Зачем брать? Они там разве не рады будут от нас отделатьcя?
– Парой паршивых барок откупиться от осады – куда уж выгодней! – хохотнул Пэй-гун, довольно потирая ладони.
– Как по мне – отличная сделка!
– Пойду потолкую с моим человечком, – сказал Фань. И потолковал.
Едва закатные лучи мельком позолотили холодные воды Сышуй, как к излучине реки недалеко от лагеря Пэй-гуна подошли два речных судна, достаточно больших, чтобы вместить два ляна бойцов вместе с конями. Управляли барками неприметные и неразговорчивые мужчины. Лица их затеняли широкие поля тростниковых шляп, плечи покрывали дождевые накидки из рогожи. Общались речники жестами, лишь старший, поклонившись Пэй-гуну, буркнул:
– До Пэнчэна, гоcподин. И всё.
– До Пэнчэна, - кивнул Лю и первым осторожно завел на борт Верного.
Ладьи, набирая скорость, заскользили по разлившейся Сышуй.
А наутро жители Чанъи, глянув со стен, убедились – войско мятежника Лю растворилось в предрассветном тумане, как будто и не было никакой осады.
– Вот ведь разбойник! – сплюнул командир гарнизона.
– Злодей, просто злодей! – поддакнули чиновники, переглянулись и подумали про себя, что, в общем-то, очень легко отделались. Не иначе, Небеса помогли.
Мудрый Цзи Синь любил повторять, что искусство стратегии зиждется, на самом деле, на трех понятиях: тщательное планирование, внезапность и – воля Небес. Правда, глядя на предводителя Лю, конфуцианец вздыхал и уточнял: «В твоем случае, брат, я бы прибавил еще и дерзость, потрясающую Небеса!» И то верно – с дерзостью у Лю Дзы было все в порядке. А остальное – прилагалось.
С тщательным планированием, при отсутствии братца Синя, вышла промашка – нет стратега, планировать некому. Зато внезапность получилась – прибытия Пэй-гуна в Пэнчэн никто не ждал. Ни торжественной встречи «дорогого союзника», ни, наоборот, горячей схватки с сонмищем врагов. Барки без помех причалили, воины спокойно сошли на пристань и коней свели, немногочисленные стражники и отощавшее местное население вытаращили глаза на вновь прибывших. Но отряд командира Лю вел себя спокойно, за мечи никто не хватался, и даже лошади облегчались с непередаваемым достоинством.
– По коням, - буднично приказал Лю и подмигнул ошалевшему командиру чуских стражников. – Как здоровье вашего мудрого вана? Не чихает ли? Погодка-то – бр-р-р!
– Э… - взявшийся было за меч чусец дажe растерялся. – Милостью Небес… Не чихает. Вроде бы.
– И на всякий случай добавил: - Господин.
– Вот и славненько, - весело оскалился Пэй-гун, взгромоздившись на своего вороного жеребца.
Прежде, чем солдаты окончательно сообразили, что происходит, отряд Лю уже поскакал мимо, разбрызгивая слякоть.
– И что этo было?
– вопросил хмурые Небеса командир стражи.
– Воля Неба! – свесившись с седла, веско припечатал замыкавший строй богатырь.
– -а…
Небо призадумалось – и обрушило на Пэнчэн очередной дождь. И стражникам сразу стало как-то не до чудного крестьянина Лю и его банды. Приплыли – и ладно. Союзники же.
***
То, что произошло в городе Пэнчэн на седьмой день второй луны года цзя-у, в исторических хрониках и таблицах отражено лишь скупой фразой: «Пэй-гун получил указ чуского Куай-вана и, присоединив войско Пэн Юэ, взял значительные запасы зерна и двинулся дальше». Но кто же верит этим историкам?
Вот в донесении циньского шпиона, которое спустя недолгое время попало в руки зловещего главного евнуха и фактического правителя Чжао Гао, события были описаны гораздо подробней.
«Едва злодей Лю со своими приспешниками малым отрядом вошел в город, все бродяги и бездельники, нищие, мятежники и проходимцы стали приветствовать его радостными воплями. азграбив по дороге винные лавки, взбесившаяся чернь устремилась следом за своим вожаком ко дворцу Куай-вана. Охранявший ворота дворца подлец Пэн Юэ, устрашившись лютого разбойника Лю и беснующегося сброда, сложил оружие и склонился перед мерзавцем и его бандой. Зарубив слуг, преградивших ему путь, злодей Лю ворвался во дворец…»
Насчет взбесившейся черни, а, в особенности, винных лавок, цинец не ошибся, разве что преувеличил немного. И в самом деле, завидев отряд Лю Дзы,торговец вином в городском рынке радостно воскликнул: «О, Пэй-гун вернулся!» - и налил страждущим внеочередные чарки бесплатно. «У! Пэй-гун!» - благостно отозвались винопийцы и осушили сосуды, на радостях даже рукавами не прикрывшись . Так что беснование и разврат были налицо. Ужас, что творилось в Пэнчэне.
И про стражу циньский прознатчик если и приврал, то самую малость. И впрямь, когда командир Лю осадил коня перед воротами усадьбы чуского вана, а спутник его, могучий Фань Куай, покачал своим копьем-мао перед носом у офицера Пэн Юэ и проникновенно молвил: