Дорога в мечту
Шрифт:
И вот мы все ниже, а пейзажи там, внизу все живописнее. Горы уже не лысые, а густо поросшие разномастной зеленью. Самолет заходил на посадку, и через несколько минут я со спящим сыном на руках вслед за Сашей и Ваней спускалась по трапу аэропорта в Черногории и наполняла спину кристально чистым, прозрачным и свежим на вкус местным воздухом. Пожалуй, качество воздуха в Черногории – это отдельная достопримечательность!
Мы стояли возле самолета и смотрели по сторонам, немного ошарашенные этой красотой. Сизые горы на фоне голубого неба и закатное солнце. Пейзажи напоминали фотообои с заставки для Windows, настолько они были идеальные. Как будто это всё кто-то вырезал из отфотошопленного журнала и приклеил к горизонту.
Нас с детьми пропустили вперед, мы за несколько минут прошли регистрацию, получили багаж и вышли из здания небольшого аэропорта в Тивате.
Саша быстро сориентировался и нашел таксиста, который неплохо говорил на русском. Можно было бы назвать это большой удачей, но это не так: в Черногории, особенно в курортной зоне, это распространенное явление. Конечно, им это в первую очередь выгодно, ведь поток наших туристов сюда огромный: чтобы заехать на территорию государства, россиянам не нужна виза. Но это далеко не единственная причина. Во-первых, русский и сербский – очень дальние родственники. Как если бы у наших народов несколько поколений назад была общая бабушка: праязык, на котором говорили славянские племена. Во-вторых, исторический ход событий. За многочисленные военные столкновения балканцы поплатились и культурным наследием. Османские полчища стремились уничтожить не только этот народ, но и его язык. И восполняли эти потери сербы в основном заимствованиями из старославянского. Более того, именно русские цари финансировали печать православной литературы для Сербии и Черногории. Отношения двух стран вообще смело можно назвать многовековыми. Экономическое партнерство, военная поддержка, и даже династические браки. Неудивительно, что старшее поколение живущих здесь людей изучали русский в школе.
Это уже легендарная история, но бывает так, что в диалоге русского и черногорца, который каждый ведет на своем языке, участники примерно понимают друг друга. Похожих на русские слов в сербском и правда много: «хлэб», «вода», «мэсо», «нэбо». Здесь ещё живы наши архаизмы вроде «лепо» в значении «красиво» или «живот» в значении «жизнь», которые мы теперь слышим только в советском кино про Ивана Грозного. А кроме того, многие слова, несхожие по звучанию, для нас очень логичны и понятны по смыслу. Вот, например, «попуст» – это скидка, «черни облак» – это туча, а «позор» – это внимание. «Опыт» – это искусство, а слово «искусство» на сербском звучит как «уметност». Но есть и существенные различия. Например, если попросить черногорца повернуть направо, он поедет прямо, а слово «понос» здесь означает вовсе не диарею, а гордость.
Между тем, насилу запихнув чемоданы в багажник, наш серб уселся за руль и нажал на педаль газа: мы направлялись в Будву, курортный городок на побережье Адриатического моря. Получасовая дорога показалась нам бесконечной. Духота, серпантины и наша общая усталость: особенно трудно заключительная часть пути далась самому маленькому члену нашей семьи. Я бесконечно кормила его грудью и развлекала песнями на заднем сиденье, чтобы хоть как-то отвлечь от слез, а в это время Саша выяснял у таксиста, как нам тут обзавестись связью и первыми документами.
Мы заехали в Будву и долго петляли по узеньким улочкам в поисках нужного адреса. Я диву давалась: и как они тут разъезжаются? После ростовских степей и автострад в несколько полос местные дороги казались игрушечными.
И вот наконец мы прибыли на место. И пока наш таксист помогал выгружать чемоданы, я пыталась привыкнуть к тому, что в паре десятков метров от того места, где я стою, возвышается гора. А у ее подножия живут люди в маленьких домиках.
Через несколько мгновений мы уже зашли в наши апартаменты, и я выдохнула. Уютное, достаточно чистое помещение со стильной обстановкой. Турецкие отели с полами, обитыми ковролином, по которому принято ходить в обуви, вызывали у меня отвращение. Наш Степа только учился ходить и большую часть жизни проводил на четвереньках, а потому это жилье показалось мне райским.
Небольшая спаленка с комодом, двухспальной кроватью и парой тумбочек, просторный санузел, оборудованный бойлером и стиральной машинкой, и просторная гостиная с диваном, креслом, обеденным столиком, холодильником и зоной для приготовления еды. Быстро оценив обстановку и обрадовавшись наличию посуды, я прошла на балкон и ахнула: Будва отсюда как на ладони. Красные черепичные крыши, а над линией горизонта – градиент. Безупречный голубой через множество едва различимых оттенков превращался в оранжевый. По морю скользили тихим ходом маленькие яхточки. А прямо посреди Адриатического моря возвышалась гора, похожая на мамонта. Все это мне напомнило райское местечко из рекламы кокосового батоничка.
Дело шло к вечеру, солнце уже было за горами, а мы, наскоро найдя в чемоданах чистую одежду и банные принадлежности, освежились и отправились на поиски ужина.
Саша уверенно куда-то шел, счищая корки с мандаринов, которые нарвал прямо с деревьев возле нашей гостиницы. Такое ощущение, будто у него в голове карты всех городов мира: пока мы добирались до апартаментов на такси, он уже сориентировался и примерно понимал, в какую сторону следует двигаться. Я же, абсолютно потерянная, и физически и эмоционально, послушно плелась сзади. Мне было неуютно, будто я потеряла опору, и от этого тревога активизировались на максимум. Словно я провалилась в невесомость: у меня всегда так, если оказываюсь в новой для себя ситуации.
Но когда попадаешь в чужую страну, где не знаешь ничего, и даже спросить ни о чем не можешь толком, это ощущение усиливается в разы. Расширение – это не всегда приятно. Но именно тотальное разрушение внешних опор растит внутренние.
Скоро мы уже выбирали еду в кафе: в меню, хоть и с погрешностями в переводе, оказалась версия на русском языке. Мы взяли ризотто с курицей, пасту «Четыре сыра» и куриный суп. Еду принесли быстро, а к ней – корзинку с хлебом. Порции были большие, а сами блюда довольно вкусные. Поужинав, мы, уставшие и растерянные, вернулись в апартаменты и легли спать.
Санаторий для души
Наутро я сидела на балконе в плетеном кресле с округлой спинкой и пила армянский кофе, подаренный подругой, из турецкой глиняной кружки, выторгованной Сашей на грандбазаре в Стамбуле, и любовалась черногорскими черепичными крышами. Октябрьское солнце светило мягко и нежно, но согревало – и на душе становилось светлее.
Чуть позже мы всей семьей отправились к морю. По пути в небольшом ларечке, напоминающем наши «Союзпечати», купили туристическую сим-карту, а ещё заглянули в «пекару», чтобы купить перекус. Эти небольшие кондитерские распространены здесь. Прилавки завалены хлебом из настоящей печи, булочками, пирожными и несладкими пирогами – «буреками». Нежнейшее тесто фило, начиненное мясом или сыром, свернутое по спирали и зажаренное до хрустящей корочки, визитная карточка балканской кухни. Это очень, прямо очень вкусно!
До моря от наших апартаментов всего минут десять вниз по витиеватым улочкам, мимо отелей, многоквартирных домов, небольших вилл, двориков с разномастными цветениями и летних веранд, чьи крыши оплетенны киви, как виноградной лозой. Погода напоминала ростовское бабье лето, только немного теплее, люди еще ходили по улице в футболках и открытой обуви.
Адриатика в окружении хребтов будто сироп «Блю кюрасао» в бокале для «Маргариты». Я кормила детей сладким, сочным гранатом, сорванным с дерева, и не могла поверить, что всё это не сон. Скалы тонули в сизой поволоке, параплан, похожий на апельсиновую дольку, пикировал вниз, а небо обнимало землю: ну разве не магия, что облака здесь висят ниже гор? Время здесь будто измерялось какой-то другой величиной. После динамичного и стремительного Стамбула Будва – санаторий для души.