Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками
Шрифт:
И продолжу каждый день ездить туда на электричке. За три года учебы я к этому привыкла. Да и дорога занимает ненамного больше времени, чем пеший маршрут от дома до школы. Особенно в плохую погоду, когда мне все же приходилось давать кругаля на транспорте, а не скользить по дорожке на лыжах или пешочком по осеннему или весеннему лесу.
Но это будет еще через два месяца!
Долгие и трудные. Но такие романтичные!
Дикая тайга, чистейший воздух. Необустроенный быт. А, главное – такая вот работа,
Обидно только, что с подружками, особенно теми, школьными, этим не поделишься. Не поймут. Да еще и будут ужасаться от одной мысли, что их подвесят на тоненьких страховочных стропах на жуткой высоте.
А мне нипочём. У меня вообще страха высоты нету.
Вернее, он совсем слабенький, как раз такой, чтобы четко и строго следить за техникой безопасности.
Витя это быстро понял, и теперь присматривает за мной не с целью обезопасить, а просто потому, что ему нравится на меня, красивую, смотреть.
Ну и пусть. От меня не убудет, а женское самолюбие это тешит и сердечко волнует.
Кстати о сердечке.
Сейчас у меня небольшой перерывчик, пока этот самый Витя заканчивает сварку очередного листа оболочки химреактора. Позвоню-ка я одному человеку.
Я подтянула левую стропу, расслабилась, сидя в подвесной системе. Достала из кармашка трубочку коммуникатора, растянула экранчик и набрала номер, по которому давно уже не звонила.
Он откликнулся через долгую минуту.
– Привет, Майка! Извини, я на тренинге был.
– Тогда, может, позже?
– Нет, все нормально, он как раз закончился. У меня есть целых семь минут свободного времени.
– Тогда сядь и отдохни, а то на тебе лица нет, одна морда осталась, – ехидно сказала я.
Вид у Станислава Бойченко, действительно, был всклокоченный и усталый.
– Зато творя мордашка цветущая и румяная, – заявил Славик. – Где это ты, кстати.
– Гляди и завидуй, – я плавно покрутила камерой комма. – Правда, шикарная картина?
– Это ты на такой высотище?! – поразился молодой человек.
– Ага, завербовалась на строительство Улу-Юльского комбината! – похвасталась я.
– Настоящая монтажница-высотница! – похвалил Славик.
– А еще комсомолка, отличника и красавица! – перечислила я свои достоинства.
– Куда мне до тебя…
– Может в космос? – задумчиво предположила я. – Скажем, это… на Марс?
– Вот только это и остается, – широко улыбнулся космонавт.
– У тебя, когда старт?
– Девятнадцатого сентября. Ты приедешь проводить?
– Не смогу, – огорченно сообщала я. – Просто ужасть как хочется на прощание повиснуть на тебе и расцеловать, но вахта – есть вахта.
– Пролетарка, – еще раз улыбнулся он, но мне показалась, что в глазах промелькнула тень сожаления.
Может
– Гегемонка, – я подбоченилась.
На фоне распростершегося за моей спиной простора это выглядело, наверное, впечатляюще.
– Я ужасно рад, что ты позвонила. И, вообще, тебя видеть, – серьезно сказал Славик. – Ты молодчинка, и я горжусь знакомству с вами, мадмуазель.
И опять в его глазах при этих словах что-то неясное мелькнуло.
– Э… Мы так и будем друг другом гордиться на расстоянии, или все-таки когда-нибудь сблизимся? – кокетливо и двусмысленно осведомилась я.
– Заразка ты, все-таки. Вся в тетю!
– В Анастасию Сергеевну? – округлила я свои узкие раскосые глаза в притворном ужасе.
– Нет, в Хану Хаякаву.
– Ага. Я ее очень люблю, – сообщила я. – Кстати, месяц назад, перед вахтой, поговорили по дальней связи.
– Жалко, я с ней почти не знаком. Но очень даже наслышан.
– Вот вернешься с Марса, и они тоже как раз со своей Лютеции прилетят. Я вас познакомлю!
– Ловлю на слове! – Славик скосил куда-то взгляд. – Ладно, Майка, мне надо бежать дальше. Удачи тебе!
– И тебе хорошего полета!
Отбой связи.
А я вишу себе на высоте в сорок метров и отчего-то реву.
Глава 8. Homo homini lupus est
02.09.2056
мыс Канаверал
«Человек человеку волк» – эта фраза на латыни давно уже стала негласным девизом центра подготовки астронавтов НАСА.
Ни одна космическая держава не подходила к тренировке кандидатов в космонавты с такой жестокостью, как Американский Союз.
Даже Китай, который выжимал из кандидатов в тайконавты все соки и отбраковывал до половины из их числа, не шел ни в какое сравнение с американцами.
Будущих покорителей космоса набирали раз в пять больше, чем требовалось. И, бывало, к концу третьего года их не хватало.
Многие отсеивались на тестах и экзаменах, кого-то выгоняли врачи. А кто-то, как Паола…
Но большинство уходили сами, не выдержав нагрузок или попросту испугавшись.
Так, после того забега в скафандрах, когда компаньонку Гэрри оставили умирать от удушья в наглухо задраенном скафандре, ушли сразу четверо претендентов на звание астронавтов.
Гэрри остался.
Он был в ярости, и всерьез подумывал, не прихватить ли из своего бокса стоящую в углу скорострелку и разрядить ее в функционеров НАСА.
Но справился с эмоциями. В конце концов Паола, когда подавала документы в НАСА, знала, что может не дожить до космоса. И еще – Гэрри был американцем.