Дорога в Омаху
Шрифт:
– Что вы подразумеваете под аллегориями?
– В первую очередь басни о животных, – понятно, с чертами, свойственными человеку. Например, о жестоком волке-альбиносе, который заманил черных коз обманом на горный перевал, а затем поджег лес, преградив им обратный путь. Огонь, распространившись вниз по склону, перекинулся на луга, уничтожая их корм и пристанище.
– Не аналогия ли с устроенным кем-то пожаром в банке Омахи? – высказал предположение Дивероу.
– Возможно. Кто знает?
– Пойдемте поплаваем вместе, – предложил Сэм.
– Ладно, только, пожалуйста,
– Происходящее время от времени извержение охлаждает и успокаивает вулкан. Это древняя индейская поговорка, кажется, племени навахо.
– У законника с раздвоенным языком вместо мозгов лошадиные хвосты! – констатировала Дженнифер Редуинг с легкой усмешкой. – На плоских равнинах навахо нет гор и тем более вулканов.
– Вы никогда не встречали отважного индейца-навахо, который разозлился из-за того, что его жена отдала бирюзовый браслет прощелыге из соседнего вигвама?
– Вы неисправимы! Пойдемте же, мне надо взять купальный костюм.
– Позвольте проводить вас в кабинку. Это, конечно, не Касба [180] , но сойдет и так.
– А вы позвольте привести вам в назидание подлинную индейскую поговорку: «Ванчогагог манчогагог». По-английски это означает что-то вроде того, что есть две разные кабинки: одна – для девушек, другая – для парней. Скажем так: «Ты удишь на своей стороне, я – на своей, а посредине – никто».
– Как сурово! Словно из викторианской эпохи. И совсем не смешно.
180
Касба – один из районов города Алжир, в колониальный период – «туземная» часть этого населенного пункта.
Распахнулась дверь, и из кухни выскочили Дези-Один и Дези-Два.
– Где большой черный Сайрус? – спросил Дези-Один. – Мы должен ехать!
– Ехать? Но куда? И почему?
– В Бостон, мистер Сэм, – ответил Ди-Два. – У нас распоряжение от генерал!
– Вы разговаривали с генералом? – удивилась Редуинг. – Я не слышала, чтобы звонил телефон.
– Здесь не звонить телефоне, – объяснил Ди-Один. – Этот мы звонить каждый час в отель, чтобы спрашивать Маленький Джо. Он говорить нам, что делать.
– Зачем вы едете в Бостон? – решил уточнить Дивероу.
– Чтобы везти этот безумный актер, мистер майон Сутон, в аэропорт. Великий генерал говорить с ним по телефоне, и почтенный старик хотеть, чтобы мы приехать быстро.
– Что происходит? – обратилась к обоим Дези Дженнифер.
– Я не уверен, что стоит их расспрашивать, – предостерег ее Сэм.
– Мы должен спешить, – заявил Дези-Один. – Майон Сутон говорит, что он остановиться в какой-то большой магазин купить правильной одежда… Где есть полковник Сайрус?
– На пляже, – произнесла озадаченно Редуинг.
– Ты, Ди-Два, брать машина, – распорядился Ди-Один. – Я говорить с полковник, и мы встречаться у гараж. Ясно?
– Си, амиго!
Адъютанты исчезли: один помчался на пляж через площадку для солнечных ванн, другой выскочил из прихожей на подъездную дорожку, ведшую в гараж.
Сэм повернулся к Дженни:
– Что теперь скажете о пророчестве Дивероу?
– Почему этот ваш генерал не ставит нас ни о чем в известность?
– Это хитроумный элемент его хитроумной стратегии.
– Что?
– Он ничего не сообщает вам до тех пор, пока дело не заходит уже так далеко, что обратной дороги нет.
– Прямо невероятно! – воскликнула Редуинг. – А что, если окажется вдруг, что он ошибался во всем?
– Он убежден, что этого никогда не случится.
– А вы?
– Если отбросить его неизменно ошибочные исходные посылки, то придется признать, что жизненный путь его был недурен.
– Но и не столь уж и хорош!
– Если по-честному, то человек он потрясающий, черт бы его побрал!
– А при чем тут черт? Или вы не очень-то уверены в том, что говорите?
– Мое «черт бы его побрал» означает лишь, что он подводит вас незаметно к обрыву и однажды вы с ним делаете вместе еще один шаг и летите в пропасть.
– Он хочет, чтобы мистер Саттон изображал его, ведь верно?
– Возможно. Он уже знаком с его искусством.
– Интересно, откуда?
– Старайтесь не думать об этом: так будет лучше для вас же самой.
Джонни Телячий Нос, в роскошных, расшитых бисером оленьих шкурах, потерянно взирал на завесу дождя, простершуюся за дверьми «фургона-вигвама», предназначенного для приемов, устраиваемых племенем уопотами, и представлявшего собой большое, крикливо раскрашенное строение в форме крытого фургона с конусообразным возвышением, призванным имитировать традиционное индейское жилище. Когда вождь Повелитель Грома спроектировал эту конструкцию и привез из Омахи плотников, чтобы воздвигнуть ее, обитатели резервации пришли в изумление. Орлиное Ухо, член совета старейшин, спросил Телячий Нос:
– Что этот псих делает тут? И чем должно стать это непонятно что?
– Он говорит, что это сооружение как бы соединит в себе сразу два символа Запада прошлых времен: крытый фургон пионеров и вигвам – обиталище диких племен, крушивших пришельцев.
– У него большое сердце и свернутые набекрень мозги. Скажи ему, что нам нужны пара экскаваторов на гусеничном ходу, косилки, не менее десятка мустангов и по крайней мере дюжина рабочих.
– Для чего?
– Он хочет, чтобы мы разровняли землю на северном лугу и устраивали там скачки.
– На мустангах, что ли?
– Ну да, на них, не на машинах же. Если мы собираемся галопировать вокруг фургонов, то прежде всего должны научить молодых, как ездить верхом, а то кое-кто из нас знает только ворчать, что нам, мол, не проехать на лошади и двадцати футов.
– О’кей, а рабочие зачем?
– Может, мы и дикари, Телячий Нос, но дикари благородные. И не занимаемся подобным физическим трудом.
Это было несколько месяцев назад. Сегодня же всю вторую половину дня лил дождь, что и объясняло отсутствие туристов, обычно наезжавших летом, чтобы приобрести в великом множестве сувениры тайваньского производства.