Дорога в Омаху
Шрифт:
– Кому придет такое в голову? – произнес несколько сбитый с толку защитник конституционного права. – Мои вопросы будут проникнуты состраданием, хотя победят в конце концов соображения практического характера, в чем я твердо уверен: мы одержим верх с перевесом не менее чем в три голоса. Страна нас поймет. Слушания должны быть публичными.
– Этот осел из ЦРУ возражает против открытых слушаний, поскольку, как показывают твои прежние дела, еще будучи помощником прокурора, ты проявлял непомерное рвение, выступая с обвинениями против темнокожих представителей национальных меньшинств. Судя по
– Боже мой, неужто эти записи могут всплыть?
– Не обязательно, если только ты дашь Винсенту время уничтожить их. Понятно, в интересах национальной безопасности.
– Он действительно смог бы сделать это?
– Говорит, что да.
– Но вот как со временем?.. Не знаю, что скажут мои коллеги, если я буду до бесконечности откладывать слушания. Одно ясно: я не должен производить впечатления человека упрямого и несговорчивого, чтобы не вызвать – боже храни! – подозрения.
– Винсент и это учел. Он знает, что кое-кто из членов суда также не выносит твоих красавчиков-цветных, этих подрумяненных на солнце абрикосов… Думаю, я правильно воспроизвел этот уничижительный термин, Рибок?
– Выходит, я скомпрометирован тем, что поступал правильно!
– Не забывай, что за твоими поступками крылись предосудительные мотивы, господин председатель Верховного суда, чем и не преминул воспользоваться Винсент. Итак, что же мне ему передать?
– Сколько времени потребуется, чтобы… устранить это недоразумение?.. Ну, изъять материалы, которые могли бы привести к ошибочным выводам?
– По его словам, на то, чтобы проделать эту работу основательно, – не меньше года.
– Но мои коллеги не пойдут на это!
– Он постарается уладить все в течение недели.
– Хотелось бы верить вам.
– Он справится с этим делом.
Манджекавалло, откинувшись на стуле, снова закурил сигару «Монте-Кристо». Пока что вроде бы все шло как надо. В отличие от других, включая и Хайми Урагана, замечавших только плотные черные тучи неразберихи, он уже различал свет. Пусть эти кретины в Верховном суде, склонявшиеся, возможно, на сторону презренных дикарей уопотами, и оказались чисты, словно агнцы, и неподкупны, но он сумел выиграть время, дабы схватить этого вождя, Повелителя Грома, – самозваного, надо заметить, а затем или изрешетить его пулями так, чтобы и живого места на нем не осталось, или морочить ему голову до тех пор, пока он и сам не захочет отозвать из суда свое заявление, назвав его тем, чем оно и является, – надувательством. Так что бог с ними, с пятью или шестью подозрительными типами из Верховного суда, и займемся самим психопатом. Все это байки, будто этого фашиста волнует судьба уопотами. Он не знает к ним сострадания, а это значит, что у него не сердце, а камень. Да и чего еще ждать от человека со столь извращенным мышлением? Возможно, и следовало бы кое-кому разобраться во всем этом.
Впереди у них еще одна неделя, и это практически все, на что могли они рассчитывать, учитывая популярность чертова идиота среди его соратников. Впрочем, и этого времени хватит, потому что Маленький Джо Саван загнал уже в угол пресловутого генерала из Восьмого отдела вместе со всеми его свисающими до пояса перьями племени уопотами. Он выследил его в Бостоне, где, как общеизвестно, несчастные случаи происходят прискорбно часто. Правда, не так, как в славном трио из Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Майами, но и дней у них в запасе еще достаточно. Манджекавалло выпустил три исключительно точных по исполнению колечка дыма и взглянул на украшенные бриллиантами часы. До разговора с Саваном оставалось не более двух минут, если, конечно, он позвонит точно в назначенное ему время.
Как только загудел потайной телефон ЦРУ, директор открыл нижний правый ящик письменного стола, где был спрятан аппарат, и взял трубку:
– Да?
– Это Маленький Джо, Вин.
– Ты всегда звонишь в последнюю секунду. В десять, как известно тебе, я провожу совещание на высшем уровне, а ты заставляешь меня так нервничать. Представляешь, что было бы, если бы телефон зазвонил вдруг в присутствии всех этих парней в костюмах и при галстуках?
– Так ты сказал бы им, что ошиблись номером.
– Дурья башка, они же и не подозревают о существовании этого телефона!
– Они что, слепые, твои шпионы, Винни? Зачем ты берешь на работу таких?
– Баста! У тебя есть что-нибудь? Давай быстрее!
– У меня куча всего, Бам-Бам!
– Я же просил тебя!..
– Извини, Винченцо… Как бы то ни было, постараюсь быть кратким… Я снял номер в том роскошном отеле, о котором говорил тебе в прошлый раз…
– Только без долгих предисловий, Джо! Я ведь и так уже знаю, что вчера ты поселился на том же этаже, что и эта «ермолка».
– Я так старался, Вин!.. Ну да ладно… Скажу только, что вместе с «ермолкой» был тот здоровенный генерал – вождь краснокожих. Потом они оба пропадали где-то пару часов. Но зато появились солдаты предводителя индейцев. Поговорив с кем-то, кто был внутри, они смылись еще до того, как вернулись вождь и «ермолка». Старый еврей – это было уже поздно ночью – оставил вождя с тем, кто был в комнате, но до этого там кто-то истошно орал… В общем, стоял отменный шум… А когда «ермолка» ушел, все стихло.
– Выходит, Малыш Джо, что гнездо этих опасных заговорщиков находится рядом с твоим номером?
– Совершенно верно, Бам-Бам… Прости, Вин… Это же вполне естественно, что я называю тебя так… Ты понимаешь, это осталось от прежних времен…
– Хватит об этом. Что еще там у тебя? Хотя, я думаю, и того, что ты сказал, более чем достаточно. Кстати, выяснил, кто там был внутри? Может, шлюха какая?
– Ха-ха-ха!.. Нет, Вин, это была вовсе не шлюха. Я видел его. Право же, настоящий псих…
– О ком ты это?
– Видишь ли, я, как и всегда, держал дверь чуть приоткрытой – на дюйм, не больше… ну, может быть, на полтора или на два…
– Джо!
– О’кей! О’кей!.. Смотрю, выходит какой-то тип и направляется к лифту, понял?
– Из этого ты, что ли, заключил, что он не в себе?
– Нет, Вин… Но его штаны…
– Что с ними?
– Он их обмочил! Огромные пятна до колен, с обеих сторон! Он выходит на люди в обмоченных брюках! И если после этого ты считаешь, что он вполне нормален, кто же тогда псих?