Дорога ведет назад
Шрифт:
Трясущимися руками Мадху вытащил из кармана деньги и протянул их Лачи.
— Вот, едва наскреб. Посчитай-ка!
Здесь были засаленные и измятые, пахнущие потом банкноты достоинством в десять, пять и две рупии. Были и монеты. Пересчитав, Лачи сказала:
— Но ведь тут всего только сто рупий!
— Это все мое богатство. Ничего, бери!
Лачи спрятала деньги. Губы Мадху стали влажными, на лбу появилась испарина. Он боязливо протянул руку — ее дрожащие пальцы искали руку Лачи.
— Поедем куда-нибудь! — зашептал он.
— Куда?
— Куда-нибудь…
Ее охватила дрожь. Ей почудилось, что по всему ее телу ползут те мерзкие черви, что копошатся в сточных канавах. Она швырнула деньги ему в лицо и выскочила из машины. Ее темно-зеленые глаза метали молнии.
— Подлая собака!
Она подняла с земли камень. Шофер включил мотор и быстро отъехал. Камни один за другим полетели вслед машине, ударяясь в крыло и кузов. Шофер гнал машину и молил бога, чтоб уцелели стекла.
Лачи схватила еще один камень, но машина была уже далеко. Она взглянула на опустевшую улицу, на камень в своей руке и с силой швырнула его на мостовую. Она вся дрожала от злости, и слезы бежали по ее щекам. Так вот он какой, Мадху! А она-то считала его за человека…
Лачи взглянула на телефонную будку. А почему бы ей не войти в эту будку и не позвонить богу? Может быть, он пошлет ей триста пятьдесят рупий? Или по телефону нельзя говорить с богом? Но почему нельзя? И отчего бы богу не помочь ей? Ведь триста пятьдесят рупий не такие уж большие деньги! Неужели в целом мире некому вступиться за честь бедной девушки?
— Дарлинг [37] ! Ты кому это хочешь звонить? Поди-ка лучше сюда, сядь ко мне в машину!
Оглянувшись, Лачи увидела молодого человека, сидящего за рулем в красивом голубом «Плимуте».
Она нагнулась и схватила камень. Машина мигом отъехала, оставив после себя только клубы дыма и пыли.
ГЛАВА 6
Когда вечером Лачи возвращалась в табор, Риги уже поджидал ее, сидя на берегу. Как обычно, он молча протянул руку. Она пристально взглянула на него, отвернулась и прошла мимо. Он вскочил и схватил ее за руку.
37
Дорогая, милая (англ.).
— Куда же ты? А мои деньги?
Резким движением Лачи вырвала свою руку и влепила ему оплеуху. На губах Риги выступила кровь. Он остолбенел. Потом медленно отер губы и уставился на свою руку, наблюдая, как струйка алой крови растекается по линиям, глубоко прочерченным на его ладони.
— Если верно, что ты мне отец, то ты не должен просить у меня ни одной пайсы, пока я не выплачу долг Дамару.
Продолжая смотреть на свою ладонь, Риги ответил:
— Разве можешь ты одна собрать триста пятьдесят рупий?
— Увидим!
— Ты женщина, а сердце у тебя как у мужчины. В этом твоя беда! — вздохнул он.
— Почему?
— Жизнь коротка, молодость еще короче, а красота тем более. Мой отец учил меня: пой, танцуй, побольше броди по свету, а работать старайся поменьше. Человек, живущий на одном месте, подобен листку на ветке: однажды упав, он сразу увядает.
— А я вот хочу иметь дом. Мне не нужен ваш шатер!
Слова эти вырвались у Лачи как-то непроизвольно, из самой глубины ее сердца. Она сама испугалась прозвучавшего в них чувства и быстро пошла прочь.
А Риги удивленно смотрел ей вслед.
Дамару пил вино, лежа на циновке у шатра. По обе стороны от него сидели Роши и Джаман. Лачи положила перед ним шесть рупий. Он захохотал:
— Сколько же тебе понадобится времени, чтобы уплатить весь долг?
— Не беспокойся! Заплачу в срок, как обещала.
— Да кому же, как не мне, беспокоиться о твоем цветущем теле? — снова засмеялся он.
Женщины ему вторили. Лачи молчала. Дамару окинул взглядом голые ветви деревьев и продолжал:
— Вон и деревья ждут весны. И они, как мое сердце, ждут весны…
— До весны еще далеко, — спокойно возразила Лачи и удалилась, пощелкивая пальцами.
Сердце Дамару сжалось от непонятной тоски. Джаман и Роши завистливыми взглядами проводили Лачи, Джаман пробормотала сквозь зубы:
— Строит из себя порядочную. Вот дрянь!
Дамару, маленькими глотками отпивая вино, проговорил:
— Подожди немного, увидишь, что будет!
Лачи не спалось. Ей казалось, что она лежит не в шатре, а в темнице, стены которой сжимаются кольцом и сдавливают ей горло. Где-то далеко часы пробили двенадцать, потом час и, наконец, два. Но Лачи не спалось. Она вышла из шатра, протерла глаза и глубоко вздохнула. Взгляд ее упал на старый мост, темневший вдалеке. Среди зеленых и красных сигнальных огоньков она различила на мосту чью-то неподвижную тень.
Гуль! По телу Лачи прошла нервная дрожь, она почувствовала гордость и какую-то странную истому. Лачи хотела вернуться шатер, но ноги не послушались ее, и она все стояла, присматриваясь к тени на мосту, которая по-прежнему была недвижима. Потом она решилась и быстро направилась туда, перешагивая через рельсы.
— Я знал, что ты придешь! — сказал Гуль, когда Лачи облокотилась на перила рядом с ним.
— Хм… Я пришла только потому, что в шатре очень душно, — ответила она.
И оба замолчали. Кругом царила тишина, только далеко где-то слышался перестук вагонных колес.
— Я слышал, тебе нужны триста пятьдесят рупий?
— Теперь уже на шесть рупий меньше!
Гуль помолчал.
— Я достану тебе деньги завтра или послезавтра!
— Где же ты достанешь?
— Попрошу у отца!
— А что ты ему скажешь?
— Я не стану обманывать его, скажу все как есть!
— Правда достанешь?
— Да. Завтра или послезавтра!
— Где я увижу тебя?
— Здесь, на мосту.
— Когда?
— В это же время!
— А где будет ждать такси?