Дорога затмения
Шрифт:
— В последний раз говорю, отпустите меня.
— Ты хочешь уйти? — ухмыльнулся Ю А. — А я полагаю, что тебе придется…
Он не закончил фразу, ибо локоть строптивого чужеземца вонзился в его подреберье. Раздался глухой звук, Ю А пошатнулся и, взмахивая руками, попытался вздохнуть.
Сен-Жермен двинулся прочь. Ополченцы остолбенели. Чужак уходил, он уже поворачивал за угол, когда ему в спину врезался кусок кирпича.
Ю А с искаженным от гнева лицом большими прыжками несся к комендатуре, вздымая над головой длинное лезвие боевого
— Ты! — выдохнул офицер и ударил. Лезвие коротко свистнуло, но не задело врага.
— Он не в себе, — громко сказал Сен-Жермен, надеясь, что кто-нибудь из бойцов попытается урезонить своего командира.
— Я вижу тебя насквозь! — пропыхтел капитан, делая новый замах. — Ты с помощью колдовства сумел обольстить нашу военачальницу, ты лишил ее собственной воли! — Черное лезвие опустилось, чиркнув по камням мостовой, из которых брызнули искры. — Ты убедил ее вырыть эту канаву! Ты настроил ее против нас! Ты превратил ее в безмозглую куклу! — Офицер наступал, он был уже шагах в десяти, кончик его оружия опасно подрагивал. Прекрасная сталь, подумал про себя Сен-Жермен. Последняя варка была, похоже, удачной.
— Ю А, — произнес он, расстегивая свой кожаный пояс и забирая его концы в кулаки, — если тебе так уж хочется с кем-то сцепиться, ступай за ворота, к врагам, и задай им хорошую трепку. Глупо затевать свару здесь. — Ему едва удалось увернуться от нового бешеного наскока.
— Трус! Подлый изменник! — Лезвие взвилось в воздух. Острие его угодило в булыжник, чуть прихватив рубчик византийского сапога. Ю А, злорадно оскалившись, подступал к инородцу.
Говорить что-либо было уже бесполезно. Сен-Жермен приготовился к схватке.
— Пес! — крикнул Ю А.
Сталь снова свистнула, Сен-Жермен разжал левый кулак, и усеянная металлическими заклепками кожа обвилась вокруг грозного лезвия. Мгновение — и оно с громким звоном покатилось по мостовой. Ю А взвыл, поминая всех демонов Поднебесной, Сен-Жермен поймал конец пояса и вновь намотал его на левую кисть.
Капитан ополченцев замер, обдумывая, как быть. Чужак уже немолод и вряд ли продержится долго. Он непременно выдохнется, если его как следует погонять.
Подбирая оружие, офицер опять улыбался.
Толпа зевак между тем все росла. Кто-то уже предлагал делать на победителя ставки. Ополченцы постарше зашикали на смутьяна, молодежь полезла в карманы.
— Он будет моим еще до заката, — засмеялся Ю А.
Сен-Жермен стал раскручивать пояс, помогая его вращению левой рукой. Тот, загудев, превратился в сплошное облако, напоминавшее щит.
Ю А в изумлении замер. Он неплохо владел приемами ближнего боя, но такой способ защиты поставил его в тупик. Капитан поднял лезвие над головой и сделал несколько проверочных выпадов. Самый неосторожный из них зацепил мерцающую завесу, что чуть не вывихнуло нападавшему кисть.
Офицер стал действовать более осмотрительно, обходя вокруг инородца. Бреши
Ополченцы неодобрительно заворчали. Сделав ставки, они потеряли интерес к самому зрелищу, им теперь был важен лишь результат. Но караульные, отошедшие от ворот, думали по-другому. Следить за схваткой куда приятнее, чем пялиться в знойную даль.
— Ну, иди же, иди же ко мне! — манил капитан, однако чужак был увертлив. Сталь явно проигрывала ремню, и Ю А принялся озираться по сторонам. Чтобы не потерять лицо в глазах своих же солдат, ему требовалось как минимум поставить противника на колени.
Сен-Жермен вскинул пояс, и тяжелая пряжка чуть было не рассекла щеку китайца. Сталь сшиблась с заклепками, лезвие пики мотнулось влево, увлекая за собой и Ю А.
Одуревший от неудач капитан клюнул носом, и в глаза ему бросилось донце бочонка, сплошь усыпанное металлическими шипами и насаженное на толстую рукоять. Самоделка могла служить как щитом, так и тараном. Завладев ей, Ю А внутренне возликовал. Сен-Жермен, отшвырнув в сторону пояс, попятился, против такого оружия выстоять он не мог.
— Трус! Трус! — издевался Ю А, наступая. — Ну, взгляни, взгляни же на это, инородец, ничтожество, дрянь!
Сен-Жермен молчал, выжидая. Издевки не задевали его. В отступлении нет никакого бесчестья, война — это не только натиск, но и маневр. Однако Ю А наседал, становясь все наглее.
— Эй, черепашья подстилка! Хочешь попробовать эти штучки на вкус? — Капитан покрутил донце в руках, шипы засверкали. — Сейчас мои маленькие приятели расцелуют тебя!
Двор не мостили давно, булыжники расшатались. Сен-Жермен отступал с большой осторожностью и облегченно вздохнул лишь тогда, когда солнце оказалось у него за спиной. Он стал петлять, бросаясь из сторону в сторону, заставляя Ю А всякий раз подаваться вперед.
Ополченцы криками попытались остеречь своего командира, но тот их не слышал. Схватка близилась к завершению, он кинулся на противника с намерением нанести ему последний удар.
Сен-Жермен, словно бы оступившись, стал падать к ногам ликующего врага, однако маневр был обманным. По толпе ополченцев пронесся разочарованный вздох. Ухватив их командира за пояс, чужак неожиданно выпрямился и перебросил Ю А через себя. Падение тяжелого тела сопроводил отвратительный хруст. Сен-Жермен обернулся и замер на месте. В ворота, оставшиеся без охраны, въезжал конный отряд.
— Что тут происходит? — негромко спросила Чи-Ю, направляя свою кобылку к толпе. Правая рука ее лежала на рукояти меча, левая удерживала поводья. — Кто может мне объяснить?
Старший охранник бросился к морде гнедой, дотронулся до уздечки.
— Здесь вспыхнула ссора.
— Это я поняла и сама, — сухо парировала китаянка.
— Я испугался, что она может перерасти в нечто серьезное, — залебезил караульный, пытаясь схитрить, — и потому велел моим людям…