Дорога
Шрифт:
С песка вставал Зверь. Плоская, ухмыляющаяся физиономия, утонувшие под низким лбом глазки, розовая пасть с узким длинным язычком и белоснежными клыками. Тело, закованное в зеленоватую чешую с металлическим отливом, прочно покоилось на треугольнике мощных лап и мясистого хвоста. Передние лапы были кротко сложены на груди и выглядели обманчиво хилыми по сравнению с могучим постаментом. По клиновидной груди текла густая кровь.
Безумие снисходительно похлопало меня по плечу и выжидающе уселось в первый
Зверь сделал шаг в сторону, мимоходом наступив на лежащего Харона, Реализовавшего, наконец, свое Право на смерть. Затем ящер оглядел задохнувшиеся трибуны и повернулся ко мне, топорща теменной гребень.
Его чешуя вкрадчиво зашуршала, и в ответ в моем мозгу зазвучал грозный, нарастающий шорох, шелест, бормотание тысяч осенних листьев... На этот раз голос Зала Ржавой подписи не нес с собой видений. Может быть, видения сумели стать реальностью?..
Нет. Просто видения стали воспоминаниями.
Просто рядом со мной, перед немигающим взглядом Зверя, молча встали те, которые Я. И я ощутил их тяжелое дыхание.
Тот, который БЫЛ Я, не боялся. И страх ушел. Совсем.
Тот, который БУДЕТ Я, не умел ненавидеть. И ненависть умерла. Совсем.
Тот, который НЕ Я, не хотел умирать. И больше не осталось ничего. Совсем.
Зверь легко мог справиться с человеком. С бесом. И даже с другим зверем. Но сегодня перед Зверем стояла Пустота. И эта Пустота - убивала.
Я поднял трезубец на уровень лица и медленно двинулся по дуге западных трибун, стараясь оставлять центр строго по левую руку...
3
Все, что в мире нам радует взоры - ничто.
Все стремления наши и споры - ничто.
Все вершины Земли, все просторы - ничто.
Все, что мы волочем в свои норы - ничто.
Что есть счастье? Ничтожная малость. Ничто.
Что от прожитой жизни осталось? Ничто.
Был я жарко пылавшей свечей наслажденья.
Все, казалось, - мое. Оказалось - ничто.
О невежды! Наш облик телесный - ничто.
Да и весь этот мир поднебесный - ничто.
Веселитесь же, тленные пленники мига,
Ибо миг в этой камере тесной - ничто!
Гиясаддин Абу-л-Фатх Хайям ан-Нишапури
4
...Когда я пришел в себя, то обнаружил, что стою на коленях, упираясь руками во что-то мягкое и стонущее. Этим чем-то при ближайшем рассмотрении оказался лежащий ничком Пустотник. Раненый. Чуть поодаль валялся сломанный трезубец и исковерканное тело ланисты Харона. Голова его осталась почти цела, если не считать разорванного уха, и черные брови резко выделялись на фоне белой окаменевшей маски с заострившимся носом. Красные следы от пощечин умерли вместе с Хароном.
Бесконечно долго я вставал, и встал, и опустил взгляд. У моих ног корчился ответ на многие вопросы. Я наклонился, подхватил обмякшего Пустотника, взвалил его себе на плечи и побрел к выходу. Бесы молчаливо расступились передо мной, Кастор откачнулся от своего барьера и на миг прислонился лбом к моей руке. Потом он упал, сел, и уже сидя глядел мне вслед.
Выйдя на улицу, я опустил Пустотника в пыль, повернулся к приближающемуся центуриону Анхизу и подумал, что жизнь все-таки довольно скучная штука. За Анхизом виднелись Пауки. Дюжины три ретиариев с сетями и десять метателей. В другой конец улицы я даже не стал смотреть. Там наверняка было то же самое.
Анхиз поправил шлем и присел на корточки над Пустотником.
– Что ж ты так, Даймон...
– пробормотал центурион, трогая лежащего за плечо.
– Говорил ведь тебе... А ты - время, мол, придет... Пришло, значит...
Пауки ждали. И во второй раз за сегодняшний день я почувствовал чужое дыхание на своем затылке.
Я обернулся и встретился с молодым, сияющим взглядом Кастора.
– Уходи, Анхиз, - сказал Кастор.
– Уходи по-хорошему. И передай Порченым - мы будем в казармах. Поговорить надо. Сам сказал - пришло время. Иначе...
Из цирка выходили бесы. Бессмертные, подонки, рабы, грязь манежная восемьдесят четыре беса Западного округа в полном традиционном вооружении; и пятеро первых несли труп Харона. Восемь школьных ланист стояли в одном строю со своими каркасами. Шипы браслетов, бичи, кованые копыта... и Анхиз не мог не догадываться, что будет с ним, и с его Пауками, и с тысячами горожан, пришедших в цирк - что будет, если все, лишенные Права, одновременно ударятся в амок в центре города.
Города свободных людей.
Смертных людей.
Людей.
...Пауки ждали. Все-таки они были смелые ребята, хотя, думаю, не у одного из них мелькнула перед глазами такая картина: равнина, на которой в боевых порядках замерли бесы - рудничные, беглые, манежные, всякие...
– Я ухожу, - сказал Анхиз.
– Я передам. И...
Он снова глянул на Пустотника.
– И постарайтесь не убивать его. Я не знаю, обладает он Правом на смерть или нет, но - постарайтесь...
– Хорошо, - ответил Кастор.
– Мы постараемся.
– Герои появляются в неспокойное время, - пробормотал Анхиз.
И ушел.
И Зал в моей голове ответил согласным шепотом. Зал знал: что бы я ни делал, куда бы ни шел - я иду к нему.
Иду.
5
Это была самая короткая глава в моей жизни...
КНИГА ВТОРАЯ. ПРЕДТЕЧИ
Дом сгорел мой дотла.
Как спокойны цветы,
Осыпаясь.
Басё
Pick up your telephone BT-GOOS TP-10M and
listen for the dial tone, then press the keys
for the number you want call.