Дорогая жизнь
Шрифт:
— Он умный, — я смеюсь. — Интересно, у Гонсалеса снова проблемы?
С небольшим удивлением, Аманда спрашивает:
— Ты снова интересуешься спортом?
— Нет. Я просто вижу новости в Фейсбуке.
Как только вода закипает, Аманда бросает макароны в кастрюлю, после чего поворачивается в мою сторону. Я знаю этот взгляд.
Подойдя ко мне, она наклоняется на столешницу и спрашивает:
— Ты бы смогла снова влюбиться?
Да, я была права. Она задала вопрос, на который я не хочу отвечать.
— Ну, я не знаю.
Ничего не
Смогу ли я позволить себе снова влюбиться? Возможно ли это? Любить двух людей? Отдать им свое сердце? Часть меня умерла вместе с ним. Веселая, целеустремленная, мечтательная девушка — все это ушло. Сейчас я оболочка женщины, которой я когда-то была.
Медицинская школа больше не на моем радаре. Иметь семью, детей, это просто память. Хотеть быть женой, которая готовит ужин для мужа — голой, одетой только в фартук — уже не существует. Этот человек ушел. Исчез. Эти мечты исчезли в день, когда я потеряла человека, который значил для меня все. Он был моим радаром.
Мысль о том, чтобы пересмотреть все эти мечты, вызывает смех. Я никогда не смогу сделать это без Эрика, и мое сердце не сможет справиться с этим.
Вот почему я ни к чему не стремлюсь, продолжая работать официанткой в ресторане с низким уровнем обслуживания. Вот почему я бросила обучение и не попыталась ходить на свидания.
— Ты же знаешь, что снова сможешь полюбить? — спрашивает Аманда, прерывая мои мысли. — Это будет нормально, Холлин.
Это не так, но ей не нужно это знать. Она не поймет.
Нужно убираться отсюда. Сделав вид, что мне пришло сообщение, я сжимаю нос и вздыхаю.
— Что такое? — спрашивает Аманда.
— Синди из ресторана нужно, чтобы я ее подменила. Ее сын снова заболел. Мне нужно идти.
— О нет, надеюсь, он в порядке, — говорит Аманда, веря в эту ложь.
Да, я просто солгала лучшей подруге. Я «потрясающий» человек. Вместо того чтобы сказать ей правду, что я не могу справиться со всеми этими разговорами и что сегодня для меня был тяжелый день, я показываю ей фальшивую улыбку и лгу, чтобы освободиться от ада, в котором нахожусь.
— Я уверена, что это просто простуда. Извини, мне надо идти. Надеюсь, в скором времени у нас получится поужинать.
Она идет позади меня к прихожей, где я быстро беру пальто и достаю ключи из сумки.
— Да, я тоже, — остановившись, она обнимает меня сзади и, положив голову между моих лопаток, говорит: — Я скучала по тебе, Холлин.
Я тоже скучала по мне. Не плачь. Не плачь. Обнимая ее, я крепко сжимаю ее руки. Я задыхаюсь. Мне нужно уйти отсюда. Держи себя в руках. Держись.
Дорога до машины ощущается как миля, когда я пытаюсь сдержать агонию, разрывающую меня на части. Почему он должен был умереть? Почему любовь моей жизни должна была умереть? Слабое чувство темноты окутывает меня. Я не могу.
Такое случалось раньше. В прошлый раз, когда я чувствовала это всепоглощающее чувство уныния, я не выходила из квартиры три дня. Не желая попасть
— Привет?
Два слога. Это все, что нужно. Его глубокий голос быстро меня успокаивает.
— Привет, не хочешь выпить? — спрашиваю я с волнением в голосе.
— Уже. Приходи, у меня есть открытая бутылка «Джека»56, которую я сейчас пью.
Ему не нужно просить дважды.
Дейзи
— Дейзи? — спрашивает Картер, стоя у кабинки.
Я нервничаю, все еще чувствуя себя непривычно. Мне кажется, что моя шея открыта, будто на мне нет рубашки, а облегающая мои ноги кожа вызывает смущение.
Благодаря «мне жаль, что я был плохим отцом» деньгам, я смогла полностью обновить свой гардероб. Кроме пижам. Аманда и Холлин пытались убедить меня купить шелковые, но мне это не надо. Никто не видит, в чем я ложусь спать. Поэтому я сказала им, что меня устраивают фланелевые пижамы «Я люблю Люси». Но остальное, в том числе и нижнее белье, было заменено.
Ух, стринги! Они просто на тебе там, верно? И какой смысл носить их с джинсами? Я сказала Аманде и Холлин, что трусики не видно через джинсы, но им все равно. Все «бабушкино» белье будет изъято. Я не вижу в них ничего плохого, они нормальные. По словам девочек — ненормально носить подобное, когда тебе двадцать один.
И еще жилеты. Но не такие жилеты, что я носила. У меня есть пара симпатичных, современных жилетов, которые можно носить с брюками-бойфрендами, но только если я буду заправлять переднюю часть рубашки в джинсы, которые соединены с поясом и длинной цепочкой. Честно говоря, моя голова идет кругом от модных советов. Я сказала девочкам, чтобы фотографировали наряды для меня, до того как я возьму их.
Как только мы закончили с покупками платьев, и, выпив Orange Julius — какое удовольствие — мы направились домой, но для меня это было еще не все. Я справилась, изменив внешний облик, и был один человек, с которым хотела поделиться этим. Вы бы подумали, что это будет бабушка, но когда я взяла телефон, чтобы набрать ее, я в итоге позвонила Картеру.
Сначала я была уверена в своем решении позвонить ему, но как только я начала спрашивать его о встрече, нервы взяли верх, и я попыталась отступить, чтобы не услышать отказ. К счастью для меня, он согласился.
Во время поездки на такси до «Запрета» я нервничала и осматривала достопримечательности. Как только я расплатилась и вышла из машины, поняла насколько переживаю.
Все это в новинку для меня. Я могла бы подумать, что выгляжу хорошо, но я также считала, что выглядела мило в свитере с круглым вырезом и виднеющейся из-под него рубашкой. Кто вообще определяет, что значит выглядеть хорошо?
Понравится ли это Картеру? Меня это волнует?
Ненавижу это признавать, но мне не все равно.