Дорогая жизнь

Куин Меган

— А они не опасны?

Подвинувшись к ней, и вдыхая цветочный аромат, я шепчу:

— Я более опасен, чем этот мотоцикл, и у тебя, похоже, нет с этим проблем. А теперь, запрыгивай.

— Н-но, у меня нет шлема, — задыхается она.

Я подхожу близко, что ей приходится наклонить голову назад, чтобы посмотреть на меня.

Потому что я должен прикоснуться к ней — потому что против моей воли, я чувствую к ней притяжение. Я поднимаюсь и аккуратно заправляю ее шелковистые светлые волосы за ухо,

мои пальцы касаются ее щеки.

Ее глаза расширяются, ее рот открывается, а щеки заливаются румянцем. Черт, она великолепная.

— Ты наденешь мой, — говорю хриплым голосом из-за того, как она влияет на меня.

— А как же ты?

Я закрепляю ремень на ее подбородке и опускаю козырек, и вижу свое отражение в шлеме.

— А я поеду без него.

Не теряя времени, я сажусь на байк, щелкнув подножку. Я держусь за ручки, когда ветер развевает полы куртки. Я киваю в сторону сиденья.

— Прыгай, Снежинка. Становится чертовски холодно.

Нерешительно она осторожно приближается к байку, почти похожая на куклу в шлеме.

— Я не знаю…

Заведя байк, поставив его вертикально, я поднимаю козырек, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Скажи мне, разве не ты хочешь измениться и попробовать что-то новое?

— Да, но…

— Никаких «но». Это опыт. Наслаждайся этим, — я снова жестом указываю на сидение: — Запрыгивай. Не заставляй меня снова это говорить.

Кусая нижнюю губу, она осторожно садится на сиденье и обхватывает меня руками. Ее ноги прижимаются к моим бедрам, и мне кажется, что к моей спине прицепилась обезьянка. Черт, если это не самое удивительное чувство.

Крича в шлеме, она говорит:

— Для записи, я всегда думала, что мои пироги с арахисовым маслом лучше, чем у бабушки. Пусть это будет известно миру.

Я завожу двигатель и выезжаю на дорогу.

— Принято.

Джейс

— Еще один шот.

Холлин качается, неся контейнер Tupperware⁶⁴ с «Джеком Дэниелсом». У меня нет стаканов, поэтому мы воспользовались небольшими контейнерами Tupperware. Классно, я знаю.

— «Еще один шот» был три шота назад, — говорю я, чувствуя головокружение.

— Да, но закончить на пяти кажется преступлением. Ты не можешь заканчивать по нечетному числу, тогда в твоей жизни не будет удачи.

— Это не так.

— Именно так, — она улыбается мне, покачивая контейнер.

Когда Холлин позвонила, она говорила измученным голосом, словно она уже «дошла до ручки». Я решил, что пригласить ее было правильной идеей, потому что несчастье любит компанию. И я хотел увидеть ее. Нет, мне было необходимо это. Она поймет, она выслушает, она скажет то, что

я хочу услышать, — что жизнь дерьмо.

— Нет, — я отказываюсь от шота. Еще один плохая, очень плохая идея.

— Хорошо, тебе не повезет.

Она ставит шот на журнальный столик и плюхается на диван рядом со мной.

— Невезение? Да ладно, Холлин, уверен, что хуже уже не будет. Я на самом дне.

— Неправда, — она качает головой. — Ты можешь разбить себе лицо и больше не играть в бейсбол.

— Сломать лицо? Так ты это называешь? Не мою ногу или руку, а лицо.

— Это будет выглядеть более драматично. Ты не сможешь оправиться после такого.

— Они легко восстанавливаются, — говорю, поворачиваясь к ней и забросив руку на спинку дивана.

— Да? — она поворачивается, подгибая ноги под себя. Боже, она выглядит так прекрасно с ее струящимися волосами. — С тобой подобное уже происходило?

— Нет.

— Ха, странно.

— Почему это?

Осматривая меня, с улыбкой она говорит:

— Разумеется, такое случалось хотя бы раз.

Это обжигает.

Она смеется, когда я отвечаю:

— Должно быть, ты считаешь себя забавной.

— Знаю, я такая.

— На самом деле — нет, — возражаю я.

— Ты так говоришь, потому что я задела твое эго.

Я чувствую аромат ее духов, когда она наклоняется вперед и хлопает меня по груди, задержав руку на мгновение.

— Не волнуйся, у тебя красивое лицо.

— Красивое? Не думаю, что меня когда-либо так называли. Великолепный, горячий, сексуальный, но никогда красивый.

Она закатывает глаза и опирается головой на мою руку, которая покоится на спинке дивана.

— Вот почему я должна сказать тебе, что похоже на то, что твое лицо разбито, поэтому, слишком не зазнавайся.

— Поверь мне, я не такой. Мне не нужны твои оскорбления, чтобы вернуть на землю. С моим чувством вины я нахожусь намного ниже.

Она останавливается, прежде чем ответить:

— Ты собираешься, наконец, поговорить? Или мы будем танцевать вокруг слона в комнате⁶⁵?

— Я не знаю. А ты собираешься рассказать мне, почему ты здесь?

Грустная улыбка пересекает ее красивые губы.

— Я покажу тебе свое, если ты покажешь мне свое.

— Речь об истории или сиськах? Потому что если второй вариант — то у меня нет с этим проблем.

Дыхание замедляется, прежде чем она толкает мою ногу носком.

— Ты… флиртуешь со мной?

Мы переходим на неизвестную территорию. Друзья не флиртуют и не хотят друг друга. Я хочу отступить, но пять шотов делают свое дело, и я спрашиваю:

— Ты хочешь, чтобы я флиртовал с тобой?

Я отвечаю вопросом, потому что мои действия кажутся слишком очевидными.