Дорогая жизнь
Шрифт:
Это точно. У меня только фингал, но у этого ублюдка порезы вокруг глаза, из-за чего он распух, поэтому тренер прилично оштрафовал меня.
— Неизвестно, как долго он там будет. Может, захочешь присесть.
Я так задолбался, что хочу покончить с этим, поэтому разблокировав машину, я тянусь к ручке, когда она встает позади меня. Просто хочется, чтобы эта ночь закончилась. Чтобы она ушла.
— Как ты мог так поступить? — это простой вопрос, но ответить на него слишком тяжело. — Как ты мог отдать ее двум незнакомцам? Она твоя дочь.
— Да, она также,
— Это неправда. Ты понятия не имеешь, о чем я думала, принимая это решение. Я отдала ее тебе с мыслью, что ты будешь заботиться о ней, дашь ей дом, которого она заслуживает, и, возможно, разобравшись со своими проблемами, я вернулась бы и стала мамой, в которой она нуждается.
Бл*дь, она никогда этого не говорила.
— Это были твои слова, Ребекка. «Я не могу оставить ее. Я думала, что получится, но это не так. Мне жаль, но как только она родится, она твоя». Это твои слова. Ты не можешь просто решить, когда хочешь быть мамой, Ребекка. Ты не можешь сегодня хотеть этого, а завтра передумать. Когда у тебя есть ребенок, ты несешь ответственность как родитель. Это не так просто, как щелкнуть переключателем.
— И все же ты нажал на выключатель.
— Я сделал это по одной долбаной причине, — говорю я сквозь зубы, пытаясь скрыть свою ярость.
— Да? Чтобы ты мог играть в бейсбол? Разве это не эгоистично? Следовать за мечтой, а не быть отцом, которым должен быть?
Что за херня? К чему она клонит? Эта женщина не понимает, что она приняла такое же решение, как и я?
— Ты слышишь себя? — показываю на свое ухо. — Ты сделала то же самое, Ребекка. Ты сдалась.
— Я не сдалась, — кричит она. — Я положилась на ее отца, чтобы он позаботился о ней, а не отдавал ее, потому что это было неудобно.
— Она не была гребаным неудобством, — черт, я задыхаюсь, во мне столько эмоций, что я не могу нормально мыслить. — Ты не понимаешь, Ребекка. У меня нет образования и нет возможности обеспечить ее, кроме как с помощью бейсбола. Я не хотел быть отсутствующим родителем, путешествующим по стране и играющим в бейсбол, пока няня, которую я толком не знаю, заботилась бы о ней. Я был приемным ребенком. У меня нет семьи. Нет семьи, чтобы помочь, и на которую можно положиться. И я не хотел, чтобы Хоуп росла, и никто не любил ее, как это было у меня, — мой голос надламывается, когда я вспоминаю свое прошлое.
— Ты бросил ее.
— Нет, — глубоко вздохнув, я смотрю в ее отсутствующий взгляд. Указав на нее пальцем, я говорю: — Ты бросила ее. Я нашел для нее дом, в котором ее любят и заботятся.
Не желая ее слушать, я сажусь в машину, когда она говорит:
— Это не конец, Джейс. Я верну ее.
Это произойдет только через мой труп.
Картер
Я дрожу. Какого черта со мной происходит? Это не мой первый раз. Я делал это сотни раз, но сейчас, находясь с обнаженной Дейзи подо мной, по непонятной причине
Я не ожидал, что во мне проснется пещерный человек, когда узнал, что она пьет без меня. И только потому, что впервые она выпила со мной.
Я не ожидал, что буду лапать ее в переулке на моем байке, впитывая ее невинность в этом дурацком шлеме.
Я не ожидал, что захочу обладать ею настолько сильно, что назову ее своей девушкой.
Я не ожидал, что, поехав домой, мне понравится слушать ее хихиканье, а также наслаждаться ее крепкими объятиями.
Я не ожидал, что Дейзи возьмет меня за руку и поведет к моей кровати, медленно двигаясь той походкой, которой я раньше не видел.
И черт, я не ожидал, что у меня будет самая чистая красота подо мной, я нуждался в исследовании ее тела.
И вот я здесь, во взгляде Дейзи похоть, ее волосы разметались по подушке, а лунный свет проникает сквозь незакрытые окна.
— Картер?
— Хм, — спрашиваю я, мои пальцы пробегают по ее коже, затем языком обвожу ее сосок.
— Почему только я раздета?
— Потому что, — ее грудь поднимается, когда кусаю ее за сосок. — Я говорил тебе, что собираюсь загладить свою вину. Это значит, что ты нужна мне голой.
— Я чувствую себя немного неловко.
— Не надо. Ты восхитительна.
— Я говорю не только об этом, — отвечает она нервно, поэтому я сажусь, неохотно отрываясь от ее груди.
— Что происходит?
Глядя в сторону, она что-то бормочет, чего я не могу расслышать.
— Тебе придется сказать, Снежинка. Я не совсем понял.
Все еще не смотря на меня, она закрывает лицо руками и говорит:
— Я надеялась дойти до конца с тобой.
Даже не видя ее лица, заметно, как сильно она смущена.
Это сбивает меня с толку. Дойти с ней до конца. Это огромная ответственность, не уверен, что я именно тот человек, который подходит для этого. Я знаю разницу между нами, и я не слепой, думая, что она на том же игровом поле, что и я. Она не такая. Она другая.
Я знаю, что есть кто-то лучше для нее. Кто-то, кто не будет всю жизнь обычным поваром. Кто-то, у кого есть будущее, и в котором нет столько злости, из-за которой можно закончить жизнь в канаве.
Но черт, я не хочу, чтобы она была с кем-то еще. И я чертовски уверен, что не хочу, чтобы кто-то еще прикасался к ней и лишал ее девственности. Только представив это, я уже впадаю в ярость. Я ни с кем не спал, когда сказал, что она моя девушка.
— Скажи что-нибудь. Это убивает меня.
Эти глаза, эти губы, это сердце. Черт, я должен обладать всем этим.
Будь собой. Я собираюсь сделать это. Я эгоистичный мудак, и я сделаю это. Я признаю и принимаю это желание. Дейзи. Я хочу ее всю.
Я сажусь и, глядя на нее, тянусь к рубашке, снимая ее через голову и бросая в сторону. Реакция Дейзи бесценна. Она смотрит на мои татуировки, показывающие все, что я пережил и мою грудь, над которой я упорно работаю, чтобы держать себя в форме, учитывая мою профессию, при которой я постоянно пробую еду.