Дороги богов
Шрифт:
Руки он держал за спиной, а рядом с ним шагал Сокол, держа на весу обломки меча. В установившемся молчании они прошли сквозь толпу и остановились перед Тополем, который ждал их у изваяния Перуна. Он еще держал жертвенный нож, которым его сын сейчас должен был отворить себе кровь, вступая в стаю и посвящая себя Перуну, но уже понимал, что это действо сегодня явно не свершится.
Подойдя, Волчонок остановился, повесив голову. Он не дрогнул, когда Сокол положил к его ногам обломки.
— Что случилось? — Тополь наконец справился с изумлением.
— Все шло как обычно, вожак, — ответил Сокол, выпрямляясь. —
За спиной присвистнули — это было невероятно далеко.
— Он споткнулся, и ему некуда было отступать, — не обращая внимания на шепоток сзади, продолжал Сокол. — Мы предложили ему бой или сдаваться, и он сразился с нами. Со всеми тремя сразу, в воде… Он хорошо сражался, и мы уже хотели прекратить… Мы прижали его к камням и второй раз предложили ему отдать нам меч… Он не согласился добром, а ведь ты знаешь, вожак, что он должен был либо победить, либо проиграть… Он победил, и мы сказали ему это, предложив следовать за собой. Он не поверил и бросился на нас… Мы защищались — он дрался как одержимый… А потом вдруг остановился и сломал меч о колено. Потом мы его еле заставили идти сюда — он так сопротивлялся, что нам пришлось его тащить силком… Он только у ворот успокоился…
Тополь посмотрел на понурившегося Волчонка, обломки меча у его ног, окинул взглядом кметей:
— Все было так?
Двое других согласно кивнули:
— Так!..
А словенин добавил:
— Он пытался удрать от нас, вырваться из оврага, но не мог этого сделать. Когда понял, что это невозможно, пока мы здесь, он и сломал меч… Иначе он бы нас убил!
Не верить его словам было невозможно — повязка на его плече пропиталась кровью, и он побледнел, с трудом сохраняя достоинство.
Тополь обернулся к Волчонку:
— Зачем ты это сделал?
Недоносок захлюпал носом, потом вытер лицо рукавом, размазав грязь по щекам еще больше, и что-то пробурчал. Наклонившись, вожак разобрал:
— Они хотели забрать Друга…
— Что?
— Мой меч. — Отрок вскинул лицо. По щекам бежали к подбородку светлые дорожки. — Они хотели забрать мой меч… Я назвал его Другом, а они хотели… И я решил, что лучше умереть, чем отдать его…
Выпрямившись, Тополь обвел взглядом собравшихся.
— Все слышали его ответ? — повысил голос он. — Что скажешь, стая?
Уже открывший рот, чтобы молвить свое слово, Всемил только махнул рукой — он только что был ранен одним из новичков, и теперь его вряд ли послушают. Остальные сдержанно загудели.
— Хорошо сказано, — перекрыл нестройный говор голос кузнеца Полоза. — Он чтит честь меча!.. Будет воином!
— Он достоин быть в стае, — сказал Сокол. — Я сражался с ним и знаю, что молвлю!..
— Он будет воином! — торопясь показать, что теперь может вести равные со всеми речи, воскликнул и Стойко.
И Медведь, покосившись на своего воспитанника, усмехнулся в усы и кивнул:
— Будет.
Тополь оглянулся на Волчонка, плечи которого напряглись, когда он услышал эти слова.
— Что ж, стая сказала свое слово, — выждав, пока стихнут речи, заговорил он. — Скажу и я… Волчонок, сын человека из рода Волка, может стать воином и войти в стаю… Но только чуть позже, — добавил он, когда Недоносок вскинул на него сияющее недоверием лицо, — когда его меч будет перекован заново. Ты
Волчонок без колебаний протянул ладонь. Он только чуть напрягся, когда, протянув его руку за запястье над огнем, вожак порезал ему кожу, выпуская кровь. Несколько капель упало в языки пламени, и те взметнулись вверх в нетерпении — огонь принимал жертву. Продолжая удерживать Волчонка за руку, Тополь заставил его приложить окровавленную ладонь к основанию изваяния Перуна, темному от пролитой ранее жертвенной крови.
— Внемли гласу моему, Перун Сварожич, — сказал он, вглядываясь в строгое суровое лицо бога, — и взгляни на детей своих. Сегодня в стае родились новые псы, новые братья для нас и воины именем твоим. Мы принимаем их в род и стаю. Ныне и навек мы одной крови!
Отпустив руку Волчонка, он отворил кровь и себе, накрывая свежий алый след своим. Потом протянул парню ладонь, и тот готовно схватил ее, отвечая на пожатие.
— Теперь мы одной крови, Волчонок из рода Волка, — сказал Тополь.
Следом за ним к костру потянулись и остальные — в день Посвящения все воины стаи мешали свою кровь, еще раз подтверждая свое братство и родство между собой и новичками. Каждый касался порезанной ладонью основания изваяния Перуна, накрывая след предыдущего без различия, кем был — вчерашним отроком или полуседым кметем, лесовиком или словенином. Но Тополь видел только стоявшего по ту сторону костра Волчонка и чувствовал громадное облегчение — он сделал все, что мог, и готов ко всему, даже к смерти, ведь эти люди не дадут пропасть Недоноску, своему кровному побратиму.
Глава 6
В один из следующих дней, осмотрев и кое-где обновив после долгого зимнего сна ждущий своего часа драккар, половина стаи отправилась в поход. Осев в Новогороде после казни князя Вадима, Рюрик Годославич не давал спуску викингам и нарочно засылал своих людей подалее в устье Невы и море с дозорами. Не считая себя людьми Рюрика в полной мере, стая Ломка Тура несла точно такую же службу. Года три тому назад у них тоже появился драккар.
Было это так. Как-то воропники, уходившие берегом Невы, прибежали назад с вестью, что у берега недалеко отсюда появились викинги. Они успели пограбить несколько малых селений, порезав скот и уведя тех жителей, кого не успели убить. Обрадованные безнаказанностью, грабители двигались как раз навстречу стае и должны были выйти к крепости дня через два-три.
Оставив на стенах малую дружину, стая пошла им навстречу и настигла викингов в одном селении. Вышли они на шум битвы — викинги только ворвались за тын и рубили последних уцелевших мужчин, попутно хватая женщин и детей. Новый противник свалился им на плечи как снег на голову.
Большинство пришельцев в том бою были перебиты, и лишь несколько раненых попали в плен. Грабители оказались урманами, среди которых попадались люди иных племен — юты, селундцы и даже два сакса. Стая готова была разорвать пленных за то, что они сотворили, и Тополю удалось отстоять лишь самых молодых, предложив им выбор — ходить под его рукой в стае или умереть. Такое предложение могло исходить от победителя и его редко отвергали — и они согласились. Встали в ряды стаи и оказавшиеся в трюме рабы-трэлли.