Дороги Истины
Шрифт:
Он стоял недалеко от тела и ждал, пока 'хриплый', захлёбываясь в крови, не испустит последний вздох. Кочевник мог бы выстрелить тому в голову, избавить от страданий, но не хотел. Наконец, Жёлтый обмяк, и плечи Чужого расслабленно опустились, а сам он сел на землю, вытирая пот и пыль с лица.
Он управился за час, возможно, чуть больше. Жёлтых погубила собственная беспечность. Нейтрализовать семь человек, рассеянных в лабиринтах разрушенных домов, под покровом ночи? В очередной раз он не пожалел той огромной цены за обучение диверсантскому искусству в лагере Серых. Это обошлось во множество контрактов и проставу по бутылке хорошего алкоголя каждому из инструкторов. Навыки в этом мире теперь стоили дороже еды или патронов - их-то можно добыть, а утраченную жизнь уже нет. Тем не менее, помимо умений,
Перетащив тела к большой отхожей яме, найденной неподалеку, Чужой ногой спихнул по очереди уже очнувшиеся тела вниз вместе с их снаряжением, забрав лишь несколько магазинов для автомата, и куда-то ушёл. 'Отлично', - он нашёл джипы приехавших за ним Жёлтых неподалёку. Взяв из одного то, что ему нужно, он вернулся назад.
Грозное мычание заткнутых кляпами ртов сменилось попытками издать вопль ужаса. Жёлтые дергались внутри ямы, словно черви, не отрывая взгляда от Кочевника. Тот молча, словно в трансе, откупорил одну из канистр с бензином и начал заливать яму вместе с лежавшими в ней людьми. Сделав остатками тонкую линию на земле, он выбросил опустевшую ёмкость на головы пленных и, пошарив в одном из карманов, достал походное огниво. Мычание усилилось. Чужой стоял над ними, презрительно глядя сверху вниз, а кто-то внизу, отплевываясь через кляп от бензина, начал издавать звуки, напоминающие скулёж. Но в тот момент он чувствовал себя богом, чувствовал мощь в своих руках, право давать и лишать жизни, как недавно чувствовали в себе они сами. Но настал новый день, и теперь палачи стали жертвами. Их казнь была неотвратима.
– Можете молиться своим богам, старым и новым, животные. Но я всё равно надеюсь, что они не облегчат ваши страдания, - вдохнув глубоко воздух, Кочевник нагнулся над бензиновой полосой, и огниво сверкнуло в его руках.
Наблюдая в зеркало заднего вида за уменьшающимся поселением, он ехал на джипе, взятом у Жёлтых, и думал о том, что они сделали в Свистящем Петухе и что сделал с ними он сам. Обычно говорят: 'Если ты поступишь так же - чем ты будешь лучше?' Он не собирался быть лучше. Он не лгал самому себе, что не чувствовал наслаждения, наблюдая за горящими в яме 'недолюдьми', на его глазах убившими сотню человек в колонне и вырезавшими под корень целый посёлок. Око за око - эта философия с детства пришлась Кочевнику по душе, и если за то, что он сделал, кто-то будет его презирать - что ж, человек в своём праве. Он поступил так, как считал нужным, это главное. Теперь Жёлтые наверняка будут знать, что Кочевник более не является хранителем кодекса его братства. Он перестал быть Чужим и стал тем, кем всегда хотел быть. Свободным от оков какой-либо морали, сумевшей уцелеть даже после апокалипсиса. Границы его разума перестали существовать, он сделал шаг в пропасть и взлетел ввысь. Чужой умер. Родился Человек.
Фары освещали ночную равнинную дорогу, казалось, не имеющую конца. За машиной, клацая зубами, с завываниями неслась стая линчи, то догоняя, то снова отставая от своей цели. Им хотелось мяса - они могли достать его, просто поискав поблизости уснувших антилоп, коз и прочей живности, которая водится в этих краях, но дело было в другом. Светящаяся железка с человечиной внутри пролетела мимо их логова и словно зазывала погнаться вслед, вступить в древнюю игру, придуманную задолго до их рождения.
Кочевнику ничуть не нравилась идея поездки под покровом тьмы, но оставаться в Свистящем Петухе ему было гораздо сложней. Он был уверен, что привлек Ангелов светом костра, а линчи - запахом жареного мяса, а их долго не проведёшь своими штучками с маскировкой, так что пришлось, так или иначе, сесть в джип и попытать счастья в дороге. Словно комета, машина мчалась по открытой местности, вовлекая в преследование всё новых и новых зверей, заставляя Кочевника задуматься, что же ему делать, когда топливо в баке подойдёт к концу и стрелка на спидометре опустится на нижний уровень.
Вдруг над головой раздался птичий крик, и Кочевник вдруг чётко осознал в голове - сегодня он умрёт. Это мысль высветилась в сознании, как чёрные буквы свежими чернилами отпечатываются на белом листе бумаги. Он лишь почувствовал горечь обиды, что у него в такой грязной и убогой, покрытой налётом худших человеческих качеств, жизни наконец-то появилась хоть и маленькая, но цель, а теперь всё, что его ждёт - надежда на смерть до того, как Ангел начнёт выклёвывать его внутренности.
Между тем, как он мысленно прощался с жизнью, тело продолжало действовать так, как его обучили, а именно - спасать себя. Один линчи оказался достаточно проворен, чтобы добежать и даже запрыгнуть в кузов машины, и путник, держа одной рукой руль, а другой достав обрез, тут же разрядил один патрон, разорвав голову на мелкие кусочки, и разбрызгав ошмётки по салону. Тело по инерции вылетело обратно на землю, и часть гнавшихся осталась пожирать своего сородича, но многие продолжили бежать.
Крик раздался гораздо ниже, и он начал понимать, что все его попытки оттянуть встречу с 'костлявой' бессмысленны, но всё равно упёрто жал в педаль газа, не давая себе возможности окончательно пасть духом. Прямо над головой пролетел Ангел - Кочевник даже слышал лёгкий скрежет когтей по металлическим балкам посередине машины. Но почему он продолжал ехать, а не взлетел при помощи мощных когтей в небо, не слышит хруст своих костей под расплющенным на дороге кузовом? Он недоумённо повернул голову назад, забыв про зеркала.
Птица явно не была голодна, либо желание показать свою силу одолело желание полакомиться телом одинокого путника, убегавшего от этих жалких дворняг. Ангел ещё высоко в небе увидел, что то, что преследуют столь неприятные ему клыкастые конкуренты, представляет собой лишь один небольшой мешок плоти, которых раньше в этих землях было в избытке. Эти существа не нравились ему: они делали больно, вдобавок, мясо их было жилистое и невкусное. Он сразу отбросил эту цель и спикировал прямо в центр преследователей, намереваясь показать, кто здесь хозяин неба и земли.
Когда волки услышали клёкот, они разозлились, понимая, что прямо сейчас их пища будет похищена этим могучим существом, и они не в силах ему помешать. Но увидев, как Ангел полетел навстречу и, словно бритва, когтями вырезал линию в их рядах, ужас охватил дикие сердца и головы. Прекратив гнаться за путником, они со всех ног побежали назад, желая поскорее забраться в норы и не высовывать нос до следующей ночи. Но вокруг была нагая земля, укрытая лишь робко выбивавшимися ростками травы, и ничего не могло спасти их от наслаждающегося своей мощью орла. Повторив свой маневр ещё раз, Ангел в конце схватил когтями двух волков и, взмыв ввысь, скинул раздавленные ими тела так, чтобы они упали перед убегающими. Испуганные визги раздались в стае, кто-то остановился, и бежавшие сзади налетели на тех, кому было уже всё равно, куда мчаться, дабы спастить. Линчи были на грани от безысходности, и в их головах проявилась такая черта мышления, как хитрость. Звери разбежались в разные стороны и начали караулить небесного хищника малыми группами - когда тот подлетал, несколько глоток умудрялись вцепиться в птицу, взлетая в воздух, всеми силами стараясь не разжимать пасть. Количество Псов стремительно сокращалось, многих доставали когти и многие, устав от напряжения, выпускали брюхо своего противника из клыков и с визгом разбивались о землю. Но всё же были счастливчики, обладавшие достаточной выносливостью и злобным стремлением одолеть пернатого охотника, которых после каждого пикирования прибавлялось по одному или два, и они постепенно выбивали Ангела из сил.
Изнемогая от неожиданного перегруза и боли, орёл постепенно спикировал вниз, где его поджидали малочисленные, но от этого ничуть не менее кровожадные волки. Словно камень, Ангел свалился на землю и проехал по земле несколько метров, а те, кто висел на нем, погибли ещё в приземлении. Издав победный вой, линчи бросились вгрызаться в плоть, не разбирая, будь то птицы или их сородичей-героев. Ангел издал жалобный крик, полный удивления и горечи за поражение в такой, казалось, очевидной схватке. Крик сменился бульканьем - один из зверей прокусил горло и, стараясь вгрызться поглубже, пил тёплую кровь поверженного.