Дороги Истины
Шрифт:
Внутри, расталкивая ногами запыленный мусор и обломки, Кочевник решил подняться на несколько этажей выше, чтобы осмотреть местность и более детально нарисовать в голове маршрут через руины. Лестница в подъезде была местами разрушена, но ему было не впервой заниматься подобной физкультурой. Пришлось только повозиться с выходом на крышу, так как металлическую лестницу, ведущую к люку, кто-то умудрился спилить и забрать. Кряхтя, Кочевник наконец-то добрался до точки обзора и достал бинокль. 'Так, вон то место, где я столкнулся с мародёрами... Туда нельзя. Звери еще могут находиться рядом, или, что хуже - люди. Нужно обойти по кругу...и приземлиться около того гипермаркета', - сунув бинокль назад в сумку, он полез назад, в здание, а оттуда, осмотревшись, Кочевник выбрался из того
Можно было выбрать вариант устроиться на ночлег внутри гипермаркета, но Чужой прекрасно знал на собственной шкуре, что заходить без нужды в бывшее хранилище множества продуктов и других нужных вещей было чистое самоубийство. Даже если там не сделали засаду мародёры, то дикие звери уж точно часто обхаживали эту территорию, будто покупатель, в поисках чего-нибудь или кого-нибудь съедобного. Кочевник не переставал оглядываться по сторонам, держа автомат в положении 'от бедра'.
На одной из улиц ему показалось, будто полоса солнца между двумя домами, лежащая на его пути, на мгновение исчезла. Резко повернувшись и вскинув оружие на плечо, он замер, высматривая в прицел подозрительные участки с этой стороны. Но вокруг всё было тихо. 'Слишком тихо', - Чужой переключил с одиночного на очередь и перешёл дорогу, дабы идти и видеть ту сторону, которая заставила его потерять покой. Это могло быть игрой воображения, но 'бережёного ствол бережёт, а не бережёного саблезуб где-то жрёт'. Так он дошёл до парковки, а призрачная угроза так и не удосужилась проявить себя снова, хотя адреналин уже бурлил в крови, и тело было готово нажать на спусковой крючок и метнуться в ближайшее нагромождение камней. Кочевник был уже почти уверен, что видел, как что-то прыгало из здания в здание, но при этом не издавая заметного шума и что самое странное - не нападая.
'Чего эта скотина ждёт?' - он явно догадывался, что это были проделки саблезуба, но отсутствие попыток напасть в течение часа его здорово напрягало. Это был очень, очень давящий на моральный дух намёк, что за ним охотится кое-кто похуже обычного городского зверя. Достойный противник, встреча с которым для многих, даже для тяжеловооруженных отрядов Серых, была роковой. Кочевник до последнего надеялся, что его доводы ошибочны, но мысленно уже был готов стрелять с обеих рук - как со своего верного АК, так и с обреза, заряженного и готового вылететь из кобуры в нужный момент. Был только один вариант - сражаться до последнего, потому что бежать от этого существа было бессмысленно, и это продлевало жизнь лишь на пару секунд.
Его заприметил 'альфа' - так называли люди хищников, проживших в какой-то местности дольше своих сородичей и имеющих от этого немалый жизненный опыт затравливания жертвы. Такие не нападают, пока не найдётся момента, когда жертва будет в 'идеальном состоянии': замученная ощущением преследования, потерявшая силы и надежду на спасение. Теперь это была словно игра в шахматы: выполнение своего хода и ожидание ошибки противника. И зверь явно не собирался проигрывать, равно как и Чужой. Но, как и в любой серьёзной стратегии, всякое может произойти: один из 'игроков' будет вынужден уйти по делам, на плите убежит молоко, ну или с парковки с грохотом и каменной крошкой, сыплющейся прямо на макушку, полетит вниз кузов автомобиля.
'Твою мать!'
Ещё услышав над собой скрежет металла, Кочевник как можно быстрее отскочил в сторону - и вовремя. На том месте, где он стоял, уже лежал скелет легкового автомобиля, ещё окруженный пылью, а гул всё ещё продолжал звучать по всей улице и далеко впереди. С места, откуда он упал, раздался тяжёлый рёв и высунулась морда здоровенного медведя, осматривающая, удалось ли сделать из него отбивную. Заметив, что человеку удалось спастись, зверь издал короткий горловой звук и прыгнул на кузов машины. 'Просто великолепно, блин, сегодня я персона грата', - Кочевник, всё ещё лежа на спине, пустил очередь в голову. Большинство пуль просто срикошетило от черепа, некоторые нанесли царапины, ещё более разозлившие мохнатого богатыря. Став на задние лапы, а передние подняв вверх, тот в ярости пошёл на человека и непременно бы прикончил, если бы не один неожиданный для медведя и вполне ожидаемый для Чужого момент.
Грациозно выпрыгнув из окна здания через дорогу и пробежав полсотни метров за пару мгновений, крупный, с вырванными клоками шерсти в некоторых местах и с длинными, как два кинжала, клыками, на сцену вышел городской матёрый саблезуб, который явно не хотел делиться добычей. Набрав достаточную скорость, он, будто молот, пробил стену первого этажа парковки тушей не успевшего среагировать медведя и, пока тот ещё не успел прийти в себя, нанёс клыками колотую рану в плечо. Кочевник понял, что автомат в любом случае бесполезен и подготовил обрез, медленно отползая подальше.
Если бы он встал и побежал, кто-то бы из этих двоих успел бы его достать, а уж потом продолжить борьбу за пищу. Так что он поневоле стал наблюдателем захватывающей и не менее страшной 'борьбы титанов', ведь главным призом для победителя была его жизнь. А точнее - его мясо.
Скинув тигра со спины, медведь попытался зажать его в тиски, но тот был проворнее и быстро освободился, выбежав обратно на открытую местность. Для медведя это было тактически невыгодно, но вариантов не было, и он тоже выполз наружу, несясь, словно бык на тореадора, в сторону обидчика. Легко увернувшись, тигр полоснул его когтями по спине и, когда тот разворачивался, сделал прыжок вперёд. Но медведь оказался тоже не промах - неожиданно быстрым ударом он попал саблезубу по морде и, когда тот упал рядом, навалился своим весом сверху и начал вгрызаться в загривок. Тому это явно пришлось не по душе, и, со свойственной всем кошачьим сноровке, он перевернулся животом вверх, впившись передними лапами в медвежью морду, задними он сделал пару мощных ударов в корпус. Для медведя это был урон, от которого оправиться уже невозможно: саблезуб распорол ему брюхо и нанёс страшные повреждения внутренностям. Зная, что бой проигран, медведь решил потратить свои остатки сил на месть. Полностью навалившись сверху, он просунул лапы между клыков и движением, каким открывают двустворчатые двери, он вырвал их оба с мясом в разные стороны. Тигр рефлекторно запрокинул голову и издал полный боли вопль, который до конца жизни врезался в память Кочевника.
'Боже, боже, боже...' - его губы рефлекторно произносили эти слова, а ноги невольно толкали тело назад, пока Чужой не стукнулся головой об что-то за спиной - это оказалась стена дома. А жестокая схватка продолжалась. Медведь не растерялся и с остервенением начал вгрызаться в горло противника, замазываясь в крови. Саблезуб, дергаясь в конвульсиях, продолжал царапать задними лапами внутренности огромного монстра, успевшие вывалиться наружу, а его противник продолжал держать зубами глотку, захлебываясь в чужой и своей крови.
Так и закончилась борьба двух королей этого царства: вцепившись друг в друга, пропитанные кровью, они оба доживали последние минуты жизни, следя за тем, чтобы никто из них не смог выйти из смертельного клинча.
Кочевник не видел, как испустили дух эти могучие хищники - ещё в тот момент, когда оба зверя добивали друг друга, он уже со всех ног бежал подальше от этого места. Пробежав два квартала на одном дыхании и вбежав в очередную пятиэтажку, он словно пролетел все этажи и забежал в первую попавшуюся квартиру наверху. Внутри он нашёл письменный стол и, только когда он резким хлопком закрыл дверь и загородил её столом, свалился прямо на месте, жадно ловя ртом кислород и чувствуя вырывающееся из груди сердце.
Он бывал в разного рода передрягах, но в такой - никогда. Лёжа на спине и пытаясь нащупать флягу, он вдруг истерически засмеялся. Он был жив. Он был ЖИВ! Раньше Кочевник не сильно ценил свою жизнь, получая удовольствие от чувства опасности, но сейчас, когда была задача, которую он поклялся выполнить не только призрачному духу, но и самому себе, смерть была недопустима. А то, что он столкнулся с двумя 'альфами' и ушёл, потратив лишь полмагазина из автомата и кучу нервов, вызывало у него всё новые и новые приступы смеха. Его оборвал протяжный собачий вой с той стороны, откуда он убежал, проникнувший через бетонные стены. Внезапно, Кочевник перестал смеяться и вновь стал хмурым.