Дороги солдат

Воронков Владимир

Артем, представился , mi chiamo¹⁵ Артем, Томаззо, по-вашему. Пьетро Джентиле, юрист ответил итальянец.

Дамы поняв, что завязывается знакомство, тоже представились, вернее, представилась старшая Зинаида Петровна и, показав на девушку, выдала ее краткое резюме. Молодая барышня оказалась её дочь по имени Анна, студентка четвёртого курса пединститута, а направляются они в Белокаменную для участия в первом туре конкурса песенных талантов народной музыки.

Оказалось, что Пьетро кроме родного языка немного знает английский, по-русски успел только выучить с десяток слов. Зинаида Петровна попыталась организовать беседу

дочери с потенциальным женихом на языке Шекспира и Байрона, но то ли Аня слишком стеснялась, то ли оба собеседника не настолько хорошо владели английским, но Артему волей-неволей пришлось стать переводчиком. В какой-то степени в начале разговора ему это было на руку, вопросы исходили от словоохотливой мамаши, толмачу лишь приходилось иногда их немного корректировать, что бы уяснить для себя первоначальный психологический портрет иностранца.

Зинаида Петровна после вопросов о погоде на Апеннинах и тамошние цены на сельскохозяйственную продукцию решила взять быка за рога и попросила Артема выяснить, понравились ли Пьетро русские девушки. Не для перевода спросила мнение Антона, уж, не в поисках ли невесты приехал тот в далекую Россию.

Синьор Джентиле отвечал односложно, видимо он соответствовал своей фамилии¹⁶, и вежливость не позволяла ему отмалчиваться, но было видно, что разговор ему неинтересен.

Чтобы разговор совсем не засох, Артем спросил, не родственник ли Пьетро тому самому Джентиле, который был одним из лучших защитников в сборной «скуадра адзура» на чемпионате мира по футболу в 1982 году и помог ей стать чемпионом.

Пьетро заметно оживился, наконец-то в нем проснулся итальяно вэро¹⁷, до этого он был больше похож на англичанина, по манере держаться, конечно.

– Вы меня удивили, ответил он, не каждый тиффози сейчас помнит Клаудио Джентиле как игрока, хотя вклад в ту победу у него был не меньше чем у Паоло Росси. На том чемпионате в матче с Аргентиной он играл персонально против Марадоны, и не дал Диего сыграть в полную силу, а когда журналисты упрекнули его в жесткой игре, ответил: «У нас тут не балет», потом в матче с бразильцами «опекал» великого Зико и опять «голубая команда» победила.

Через десять минут двое мужчин в купе разговаривали как закадычные друзья, вспомнили потрясающий матч ФРГ-Франция на том чемпионате, Артем рассказал, какое неизгладимое впечатление произвела на него Италия, особенно Рим и Флоренция, Пьетро с удовольствием говорил об истории, искусстве, литературе, потом, Артем узнав, что синьор первый раз в России спросил, велика ли разница в том, что он увидел собственными глазами с тем образом, который сложился у него до поездки.

– Мы с вами чем-то очень близки, ответил тот, у нас похожая мятежность духа, только в России эта мятежность глобальная, душа восстает не сразу, но если уж дух взбунтовался, то не остановишь, итальянцы более импульсивны, и загораются и тухнут быстрее, и мы, и вы так же с удовольствием помогаем незнакомцам и делаем это бескорыстно, но у итальянца при встрече на лице всегда улыбка, а у русского часто грустные глаза.

– Многие считают, что итальянцы и русские похожи, даже говорят, что итальянцы – это комическая версия русских, а русские – это трагическая версия итальянцев, ответил Артем.

Зинаида Петровна на Артема посматривала неодобрительно, видимо догадывалась, несмотря на то, что потенциальный жених оживился, речь вовсе не шла на интересующие её темы.

– Что он там все рассказывает, спросила она.

– Да

он больше историей и архитектурой интересуется.

– История это да, у нас тут такие бои осенью сорок второго были, мне моя бабушка рассказывала, они не успели за Волгу переправиться, и бабушка осталась с двумя маленькими детьми в Сталинграде.

– Они выкопали землянку, которую называли щель и почти пять месяцев там прожили, выходили только по ночам, когда меньше стреляли, еду на костре приготовить. Такие щели вырыли все, кто оставался, сверху перекрывали тем, что было – доски, брёвна, железо, сверху засыпали землёй. Некоторых эти щели спасли, а для некоторых стали могилой. Водопровод был не исправен, поэтому за водой приходилось ходить к реке Царице, там ключи были. По дороге часто попадали под обстрел. Когда бомбили, старались находиться около входа, чтобы можно было выбраться из «щели» если земля обрушится. А тех, кто находился в той части города, которую немцы сразу захватили, угоняли в плен, это в основном было женщины с маленькими детьми, а тех, кто идти не мог, кололи штыками.

Сидевшая до этого тихо Аня, продолжила разговор матери. У нее был приятный чистый голос:

– У прабабушки было двое детей: старший мальчик Алёша десяти лет и моя бабушка. Когда бои начались на улицах, Алёша начал куда-то уходить, оказалось он ходил к нашим солдатам, показывал какими подвалами куда можно пройти, помогал протягивать кабели связи, передавал послания от корректировщика артиллеристам. Когда приходил, приносил что-нибудь поесть, что ему наши солдаты давали. Один раз не пришел, на следующий день узнали, что он погиб от пули фашистского снайпера. Через неделю пришел красноармеец, сказал, что он снайпер, выследил фашиста и за Алёшу отомстил. Он принес продуктов и шубу, сказал, что с помощью этой шубы стрелок делал куклу, себя имитировал, чтобы не подставиться.

А когда фашистов прогнали, бабушка, ей тогда восемь лет было, взяла в госпитале шефство над двумя ранеными бойцами, у одного рук не было, у другого ноги перебиты.

Артем заметил, что при слове фашисты Пьетро немного вздрогнул, слово и без перевода понятно было, слово то изначально итальянское, в свою очередь взятое из латыни и означающее «связка». Имелась ввиду связка прутьев – фасции, символизирующих народ, но внутри этой связки был топор, инструмент предназначался не для столярных и плотницких работ, а для кары инакомыслящих.

Пьетро Джентиле немного помолчав, сказал:

– Мне уже больше сорока лет, а я только недавно узнал, какой на самом деле была эта война. У наших учебниках пишут, что победили во Второй мировой войне исключительно США и Англия, а с советской армией воевали только итальянцы, нет ни слова о советских и немецких полководцах, зато много написано о генерале Итало Гарибольди, командовавшим восьмой итальянской армией, которая воевала как раз здесь, под Сталинградом. Чем дело закончилось в Берлине в итальянских учебниках ни слова не написано.

Какие из макаронников вояки знаем, подумал Артем, вспомнив анекдот первой мировой войны, придуманный самокритичными австро-венгерскими солдатами: «Когда бог создавал армии, расставил их в порядке их боевой мощи, последней, на самом правом краю оказалась австро-венгерская армия, тогда её командиры взмолились: «Господи, нам же тоже надо кого-нибудь побеждать», и создал тогда господь итальянскую армию. Не менее лестную оценку дал им немецкий ас Второй мировой войны Хайнц Кноке «Как союзники итальянцы совершенно бесполезны и ненадёжны, так было всегда»