Дорогой ценой
Шрифт:
Бедный молодой человек ещё жив: удалось сразу дать ему противоядие. Но он очень страдает, и пан Коримский в отчаянии.
— А какое мне до всего этого дело, пан доктор? — сухо спросил Орловский.
— Ваша милость!.. — доктор с упрёком смотрел в холодное лицо старика. — Ведь бедный Николай — ваш внук, который ни в чём не виноват.
— Так что, мне идти спасать самоубийцу?
— Кто вам сказал, что он самоубийца, пан Орловский? Коримские вместе работали в лаборатории, где было очень жарко. Николай с дороги был немного нездоров и вдруг упал в обморок.
— Значит, Манфред сам его отравил! — воскликнул старик, дрожа от волнения. — Это невозможно!
— Теперь, я думаю, вам понятно, зачем я пришёл сюда с этим известием. Кто позаботится о несчастном Коримском, если не вы? Если вы этого не сделаете, он может лишиться рассудка, он и так уже близок к этому.
— Вы пешком пришли, доктор?
— Приехал на санях.
— Тогда подождите немного!
— Я знал, — пробормотал доктор, — он слишком благороден, чтобы в таком несчастье не простить обидчика.
Через несколько минут сани мчали обоих господ по заснеженным улицам небольшого городка, пока не остановились перед аптекой «Золотая лилия».
По ступеням лестницы доктор едва поспевал за своим спутником. Но наверху, на лестничной площадке, старик остановился.
Его одолели воспоминания… 24 года тому назад он бежал по этой лестнице, подгоняемый радостью, счастьем и желанием увидеть своего первого внука — дитя любимой дочери. Там, за этой дверью, счастливый молодой отец передал ему в руки своего первенца. И почти 16 лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел внука и разговаривал с его отцом. Теперь же он пришёл, чтобы увидеть их страдания…
Доктору показалось, что старик хочет вернуться. Но вдруг ктото отворил дверь, и в освещённом проёме показался юноша, всем своим видом олицетворявший силу и молодость. Густые чёрные волосы обрамляли его глубоко опечаленное лицо.
— Вы вернулись, коллега? — спросил доктор обрадованно. — Кто мог представить себе вчера, когда вы прощались со своим другом, что случится с ним сегодня?
— Если бы я это знал, то никогда бы его не оставил, — промолвил молодой врач, поклонившись.
— Позвольте, ваша милость, представить, — сказал доктор Раушер. — Пан доктор Аурелйй Лермонтов — друг Николая… Пан Орловский.
Представленные с интересом посмотрели друг на друга.
— Как чувствует себя мой внук? — спросил старый пан неуверенным голосом, протягивая молодому человеку руку.
— Он без сознания.
Молча господа вошли в спальню и остановились возле постели. Дед склонился над внуком, которого он не видел 16 лет, глядя в его бледное, с тонкими чертами и полузакрытыми глазами лицо. Высокий лоб больного обрамляли влажные светло-золотистые волосы.
Старик взял голову юноши в свои руки и, тяжело вздыхая, со слезами на глазах, поцеловал его в губы и в лоб.
— Никуша, мой Никуша!
Старый доктор скрыл слёзы, отвернувшись;
— Ведь он мёртв! — воскликнул старик, выпрямляясь и растерянно оглядываясь вокруг. Только теперь он увидел высокую фигуру мужчины, стоявшего в тени. Короткая борьба отразилась на лице Орловского; ещё мгновенье, и произошло то, что ещё вчера было невозможно: два человека, казавшиеся разделёнными навсегда, бросились друг другу в объятия.
— Мужайся, Манфред, ты невиновен, — произнёс старик. — Это несчастье и великая боль, но ты не виноват.
— Да, пан Коримский, — сказал молодой врач, — пан Орловский прав.
В этот момент аптекарь поднял глаза и растерянно, словно проснувшись, посмотрел на пана Николая.
— Отец! Ты здесь? Ты видишь, что со мной случилось? — стонал он, — Это невозможно!
— Да утешит тебя Бог, Манфред!
— О, мой сын погибает, и я — виновник его смерти!..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В известном пансионе в А было весело. Воспитанники праздновали именины директрисы. В слабо освещённом салоне, в стороне от веселящейся молодёжи, сидела девушка, погружённая в размышления. Стройный стан её облегало голубое платье. Она была красива. Но особенной красотой отличались её чёрные глаза с длинными ресницами, задумчиво смотревшие в горящий огонь камина. Строго сомкнутые губы свидетельствовали об определённой самостоятельности характера.
О чём думала она в то время, когда её сверстницы развлекались играми и танцами?
Она мысленно прожила ещё раз всю свою жизнь. Ведь ей теперь нужно было думать о своём будущем. Она вспоминала первые годы детства, когда она так горячо любила свою мать и, доброго отца, который из своих путешествий всегда привозил ей сладости, игрушки и красивые платья. Он предоставлял ей полную свободу действий и никогда не перечил ей. Он даже добился для неё разрешения матери уходить на полдня к подругам, когда он бывал дома.
Служанки всегда сразу уводили маленькую барышню, когда хозяин, возвратившись в очередной раз, одаривал её. Позднее она уже сама уходила, чтобы не мешать родителям.
Так прошли первые семь лет. Однажды между маленькой госпожой и служанкой возникла ссора. Девочка топнула ножкой и пригрозила пожаловаться отцу.
— Отцу? — засмеялась прислуга. — Далеко бы вам пришлось идти, чтобы попасть к нему!
С широко раскрытыми глазами девочка страстно защищала свои права, но девушкаприслуга объяснила ей:
— Пан инженер не ваш отец, Маргита. Ваша фамилия не Райнер, как у вашей матушк», а Коримская. Когда вы пойдёте в школу, вы увидите, как вас запишут.
Но Маргита не хотела ждать. Она выбежала в коридор и на лестнице лицом к лицу встретилась с отцом.
— Лена сказала, — пожаловалась она возмущённо вместе приветствия, — что ты не мой отец, что у меня другой отец, который далеко отсюда, и что моя фамилия Коримская. Ты скажи ей, что это неправда, я твоя дочь…
До сего дня она не забыла выражения его лица в тот момент: он словно облегчённо вздохнул, одновременно искренне пожалев её.