Дорогой Джон
Шрифт:
— Привет, — сказала она, обняв меня рукой за талию.
— Привет.
Она слегка отстранилась, словно чтобы разглядеть выражение моего лица.
— Ты выглядишь так, будто скучал по мне, — подтрунивала она.
Как обычно, я не смог придумать достойный ответ. Саванна подмигнула моей неспособности признать, что я по ней скучал.
— Может, я тоже по тебе скучала, — прибавила она. Я тронул ее обнаженное плечо.
— Готова идти?
— Всегда готова, — отозвалась она.
Мы пошли к машине. По пути я взял Саванну за руку и сразу почувствовал, что все в мире правильно и хорошо, за исключением
— Я видел, как ты разговаривала с Рэнди, — сказал я как можно нейтральнее.
Она сжала мою руку.
— Ну, видел, и что? Я начал снова:
— Значит, вы помирились за работой?
— Еще как. Я, кстати, была права — он хороший парень. Когда закончится стройка, он поедет в Нью-Йорк на шестинедельную стажировку в «Морган Стэнли банк».
— Хм… — буркнул я. Саванна негромко засмеялась:
— Только не говори, что ты ревнуешь!
— Я не ревную.
— Вот и хорошо, — заключила она, снова сжав мою руку. — Потому что на это нет никаких причин.
Я ловил каждое слово, словно свежую воду пил после долгой жажды. Саванне не было нужды оправдываться, но она сказала эти прекрасные слова, и я воспарил на седьмое небо от счастья. Мы дошли до машины, и я галантнс открыл ей дверцу.
— Я подумывал отвезти тебя в «Устрицы», — сказал я. — Это ночной клуб неподалеку отсюда, тоже на пляже. Там вечерами играют музыканты, можем потанцевать.
— А до этого чем займемся?
— Ты есть хочешь? — спросил я, думая о чизбургере, который не стал покупать днем.
— Немного, — сказала она. — Я перекусила после работы и еще не проголодалась.
— Тогда погуляем по пляжу?
— Хм… Может, попозже.
Было ясно — она что-то задумала.
— Почему бы не выложить прямо, чего тебе хочется? Саванна просияла.
— Как насчет поехать познакомиться с твоим отцом? Я ушам не поверил.
— Ты серьезно?
— Серьезно, — подтвердила она. — Зайдем ненадолго, а потом будем есть, развлекаться и танцевать.
Я колебался, но Саванна просительно положила мне ладошку на плечо.
— Ну пожалуйста!
Меня не особенно обрадовало ее предложение, однако отказать я не смог. Перестраиваясь на ходу, я немного досадовал: куда лучше было бы провести вечер вдвоем с Саванной. Я не понимал, с чего ей заблажило срочно увидеть моего предка, разве что ее не привлекает перспектива провести со мной весь вечер. Честно говоря, мысль угнетала.
Саванна была в хорошем настроении и щебетала как птичка, сколько они наработали за два дня. Завтра бригада планировала приняться за окна. Рэнди, как оказалось, все время работал бок о бок с Саванной — этим и объяснялось «восстановление дружбы», по ее выражению. Сомневаюсь, чтобы Рэнди описал свой интерес к Саванне теми же словами.
Через несколько минут мы свернули на дорожку, ведущую к дому. В окне папиной «берлоги» горел свет. Я заглушил мотор и побренчал ключами, прежде чем выйти из машины.
— Я предупреждал тебя, что мой отец — никудышный собеседник?
— Да, — подтвердила Саванна, — но это не важно. Я хочу с ним познакомиться.
— Почему? — спросил я. Представляю, как это прозвучало, но удержаться я не смог.
— Потому что он твой единственный родственник, — сказала она. — И потому что он тебя вырастил.
Придя
— Извините, мы не предупредили о нашем приезде, но не вините Джона — это моя вина, — весело начала Саванна.
— О… — сказал отец. — Все в порядке.
— Мы не вовремя?
— Нет-нет, — испугался папа, на секунду подняв глаза, но тут же снова принялся рассматривать пол. — Очень приятно познакомиться.
Минуту мы молча стояли в гостиной. Саванна непринужденно улыбалась, но сомневаюсь, чтобы отец это заметил.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросил он, словно спохватившись, что нужно играть роль хозяина.
— Нет, спасибо, — отказалась Саванна. — Джон говорил мне, вы увлеченный нумизмат.
Папа повернулся ко мне, словно за подсказкой.
— Стараюсь помаленьку, — произнес он наконец.
— Именно от этого занятия мы вас так бестактно оторвали? — спросила Саванна тем же дразнящим тоном, каким говорила со мной. К моему изумлению, папа издал нервный смешок. Негромкий, но тем не менее смех. Поразительно!
— Не оторвали. Я всего лишь рассматривал новую монету, которую купил сегодня.
Пока папа говорил, я физически ощущал, как он старается угадать мою реакцию. Саванна либо не заметила этого, либо притворилась, что ничего не замечает.
— Да? Какую монету?
Папа неловко переступил на месте и, окончательно меня поразив, поднял глаза и спросил Саванну: — Хотите посмотреть?
В «берлоге» мы провели сорок минут.
Я в основном сидел и слушал, как отец рассказывает истории, которые я знал наизусть. Как большинство серьезных коллекционеров, он хранил дома лишь малую часть коллекции, причем я понятия не имел, где он держит остальное. Каждые пару недель монеты у него в кабинете менялись как по волшебству. Обычно дома было не больше дюжины экземпляров и никогда ничего ценного, но у меня сложилось впечатление, что папа мог показать Саванне простой пенни с Линкольном и тем самым потрясти ее до глубины души. Она задавала десятки вопросов, на которые мог ответить я или любой справочник по нумизматике, но постепенно начала вести себя более тонко. Вместо того чтобы спрашивать, почему монета ценится особенно высоко, Саванна интересовалась, где и как отец ее нашел, и папа щедро угощал ее историями однообразных уикэндов моей юности, проведенных в Атланте, Чарлстоне, Роли или Шарлотте.
Папа много говорил о тех поездках (в смысле, много для него). Его манера уходить в себя и надолго замолкать никуда не делась, но за сорок минут он сказал Саванне больше, чем мне с начала отпуска. С моего наблюдательного пункта я имел прекрасный обзор очередной вспышки пресловутой страсти, которую так хвалила Саванна, однако я эту самую страсть уже на дух не переносил. Я по-прежнему держался мнения, что для отца монеты — это способ уйти от реальности, вместо того чтобы активно в нее включиться. Я прекратил говорить с ним о монетах, потому что хотел говорить о чем-то еще. Отец прекратил говорить со мной о монетах, потому что знал о моих чувствах, но не желал говорить о другом. И все же…