Дорогой Джон
Шрифт:
— Ладно, тогда давай мне ключи. Или ты сам поведешь?
— Мы что, уезжаем? — не понял я. — Ты же хотела, чтобы я встретился с Тимом?
— Все верно, — был ответ. — Только Тим не здесь.
— А где он?
Саванна как будто не расслышала моего вопроса.
— Ну что, сам поведешь?
— Да, пожалуй, — отозвался я, не скрывая замешательства, но чувствуя, что Саванна все объяснит, когда соберется с силами. Я открыл ей дверцу, потом обошел машину и уселся за руль. Саванна гладила панель приборов, словно желая убедиться, что это не мираж.
— Я
— А он мало ездил, — сказал я. — Только на работу и в магазин.
— Все равно.
Саванна пристегнулась. Мне вдруг остро захотелось узнать, одна ли она провела ночь.
— Куда ехать? — спросил я.
— До шоссе и налево, — отозвалась Саванна. — К городу.
По дороге мы оба молчали. Саванна, скрестив руки на груди, не отрываясь смотрела в окно. Наверное, я должен был чувствовать себя уязвленным, но что-то в выражении ее лица подсказывало, что не я виной ее отрешенности, и я оставил Саванну наедине с ее мыслями.
Когда мы подъезжали к городу, она вдруг потрясла головой, словно очнувшись и почувствовав, как тихо в машине.
— Извини, компания из меня сейчас никудышная.
— Ничего, — ответил я, стараясь не выказать растущее любопытство.
Саванна показала вперед:
— Сейчас до угла и направо.
— Куда мы едем? — не выдержал я.
Некоторое время она не отвечала, отвернувшись и вновь уставившись в окно.
— В больницу, — услышал я наконец.
Я шел за ней по бесконечным коридорам, и наконец мы остановились перед регистратурой. Сидевший за столом пожилой волонтер протянул нам доску с зажимом, Саванна взяла ручку и не глядя вписала свое имя.
— Ты как, держишься, Саванна?
— Стараюсь, — буркнула она.
— Все будет хорошо, вот увидишь. За него весь город молится.
— Спасибо, — сказала Саванна, отдала список и взглянула на меня: — Он на третьем этаже. Лифт дальше по коридору.
Я пошел за ней, чувствуя, как внутри все холодеет. Из лифта как раз кто-то выходил, так что ждать не пришлось. Когда закрылись металлические двери, ощущение было, что мы очутились в склепе.
На третьем этаже Саванна уверенно пошла по коридору. Я нехотя плелся сзади. Остановившись перед приоткрытой и чем-то подпертой дверью, Саванна повернулась ко мне.
— Пожалуй, я войду первая, — сказала она. — Подождешь здесь?
— Конечно.
Она благодарно посмотрела на меня, отвернулась, глубоко вздохнула и вошла в палату.
— Привет, милый, — зазвенел ее ясный, мажорный голос. — Как ты сегодня, получше?
Дальше пару минут ничего не было слышно. Я стоял в коридоре, рассматривая очень хорошо знакомую по посещениям отцовской больницы стерильную, безликую обстановку. Пахло каким-то антисептиком. В одну из палат санитарка вкатила тележку с едой. Дальше по коридору был медицинский пост, где негромко переговаривались несколько медсестер. Из-за двери палаты напротив было слышно, как кого-то рвет.
— О'кей, —
Я вошел, приготовившись к худшему. Тим сидел на кровати, обложенный подушками; к сгибу локтя тянулся катетер капельницы. Изможденный и до прозрачности бледный, Тим похудел даже сильнее, чем мой отец, и, глядя на него, я понял, что он умирает. Прежней осталась лишь доброта, светившаяся в светлых глазах. У дальней стены сидел молодой человек лет двадцати, ритмично качавший головой из стороны в сторону. Я сразу понял, что это Алан. В палате было очень много цветов: добрый десяток букетов с открытками теснились на всех возможных горизонтальных поверхностях. Саванна присела на кровать рядом с мужем и взяла его за руку.
— Привет, Тим, — сказал я.
Сил у него уже не осталось, и все же на лице появилась тень прежней улыбки.
— Привет, Джон, рад тебя снова видеть.
— Я тоже. Как поживаешь?
Брякнув это, я осекся и похолодел, но Тим, видимо, привык к оговоркам посетителей и даже не вздрогнул.
— Нормально, — сказал он. — Мне уже лучше.
Алан продолжал ритмично мотать головой. Я непроизвольно посматривал на него, чувствуя себя непрошеным гостем и смущаясь своей ролью свидетеля интимных тайн, которых предпочел бы избежать.
— Это мой брат, Алан, — сказал Тим.
— Привет, Алан, — поздоровался я.
Алан не отреагировал. Я услышал, как Тим шепчет брату:
— Алан, ты что? Все в порядке. Это не врач, это друг. Иди поздоровайся.
Прошло несколько долгих секунд, но наконец Алан поднялся со стула, неловко прошел по комнате и, стараясь не встречаться со мной взглядом, протянул руку.
— Привет, я Алан, — сказал он странно монотонным голосом.
— Рад познакомиться, — сказал я, пожимая его вялую руку. Алан ответил на пожатие, затем опустил руку и вернулся на свое место.
— Вон стул, если хочешь присесть, — сказал Тим.
Я прошелся по палате и присел. Предупреждая мои расспросы, Тим сказал:
— Меланома. Это если тебе интересно.
— Но ты же поправишься, правда?
Алан замотал головой быстрее и начал хлопать себя ладонями по ляжкам. Саванна отвернулась. Я понял, что сморозил глупость.
— Для этого и существуют доктора, — отозвался Тим. — Я в хороших руках.
Это было сказано для Алана и подействовало: Алан начал успокаиваться.
Тим закрыл глаза и некоторое время посидел, собираясь с силами.
— Хорошо, что ты вернулся домой целым и невредимым — одним куском, так сказать, — пошутил он. — Я молился за тебя все время, пока ты был в Ираке.
— Спасибо.
— Чем занимаешься? По-прежнему в армии?
Тим слабым кивком показал на мою короткую стрижку. Я провел рукой по волосам.
— Да. Наверное, стану бессрочником.
— Хорошо, — отозвался Тим. — Армии нужны такие люди.
Я промолчал. Вся сцена казалась нереальной, как бывает, когда видишь себя во сне. Тим повернулся к Саванне: