Дорогой Эван Хансен
Шрифт:
Я думал, это я все напутал. Оказывается, они еще в большем неведении.
– Вы решили, Коннор… – Только я заподозрил, что более неловкой ситуация уже не станет, как оказывается, я должен объяснить, что писал сам себе. – Нет, – говорю я, – вы не понимаете.
– Да, возможно, – соглашается миссис Мерфи. – Он хотел поделиться этими словами с тобой.
– Его последними словами, – добавляет мистер Мерфи.
И вновь я не понимаю, что они имеют в виду. Смотрю на него. На нее. То, что я принимал за унижение, написанное на их лицах всего
– Прошу прощения, почему вы говорите «последними словами»?
Мистер Мерфи прочищает горло:
– Коннор ушел.
Я не понимаю, что это значит. Его отправили в интернат? Он сбежал и стал членом секты?
– Он покончил с жизнью, – говорит мистер Мерфи.
И сжимает челюсти. Миссис Мерфи вытирает глаза. Какое уж тут унижение. Опустошение.
– Он… что? – не верю я. – Я же видел его вчера вечером.
– Ты о чем? – голос миссис Мерфи становится энергичнее.
– Я не уверен, – говорю я. – Но я решил, что это он. Было темно.
– Это случилось две ночи тому назад. – Мистер Мерфи, похоже, обращается скорее к своей жене, чем ко мне. – Понимаю, ты шокирован.
Прошлой ночью я не мог спать. И думал, что Коннор стоит на лужайке соседа и смотрит в мое окно. Но, похоже, это была игра воображения. Страх.
Мне нужна минута. Мне нужно несколько часов. Это неправда. Это не может быть правдой.
– При нем мы нашли только письмо, – говорит мистер Мерфи. – Оно лежало сложенным в его кармане.
Я наконец смотрю на свое письмо.
– Видишь, он хотел все объяснить.
Читаю слова, напечатанные на листке. Это мои слова, слова, которые я написал, слова, которые я знаю наизусть, но теперь они кажутся мне чужими. Будто кто-то переворошил их, а затем попытался поставить в прежнем порядке, надеясь, что это будет то же самое письмо. А здесь два письма – все зависит от того, как читать их, и родители Коннора увидели в нем не то, что я хотел выразить. Это письмо, мое письмо. Они думают, его написал Коннор. Мне.
Мистер Мерфи читает мои слова наизусть: «А мне хочется, чтобы все стало иным. Мне хочется стать частью чего-то».
– Пусть он сам прочитает, Лэрри.
– «Хотел бы, чтобы мои слова были значимыми…»
– Лэрри, пожалуйста.
– «…для всех».
Комната погружается в молчание.
Я оглядываюсь, не зная, что ожидаю увидеть. Мне нужна помощь. Никого нет. Ни следа мистера Ховарда.
Пытаюсь заговорить. У меня не получается. Знакомый приступ – паника. Она охватывает меня каждый день и иногда бывает не слишком сильной, но на этот раз совершенно берет надо мной верх.
– Это письмо. Оно не…
– Что «не»? – напрягается мистер Мерфи.
Я перевожу дыхание:
– …не Коннора.
Миссис Мерфи смотрит на меня:
– Что это значит?
– Коннор…
– Да?
– Коннор не…
– Чего он не сделал?
– Не писал его.
– О чем
– Он определенно в шоке.
– Нет, я просто… это не он. – Я пытаюсь говорить связно, но мои мысли обрываются.
– Вот оно, – миссис Мерфи показывает на письмо.
Я слышу голос. Он звучал у меня в голове все это время, но только сейчас я обратил на него внимание. Он исходит изнутри, становится все громче и громче. Иди, твердит он. Уходи.
– Прошу прощения, но, наверное, мне следует…
Миссис Мерфи сжимает мне руки. Мы держим письмо вместе.
– Если это не… если Коннор не писал его, тогда…
– Синтия. Пожалуйста. Успокойся.
Я отвожу глаза.
– Мне нужно уйти.
– Он сказал тебе хоть что-то? – умоляет миссис Мерфи. – Ты что-нибудь видел?
– Синтия, солнышко. Сейчас не время.
Я ослабляю хватку, и письмо остается у нее.
– Это все, что у нас есть. Все, что осталось от него.
– Мне действительно необходимо выйти.
Мистер Мерфи поворачивается ко мне.
– Конечно, – говорит он. – Мы понимаем. Нам просто хотелось, чтобы ты одним из первых узнал об этом.
Миссис Мерфи прячет лицо. Она делает все возможное, чтобы выглядеть нормально. Я тоже стремлюсь к этому, но ничем не могу помочь ей; она сломлена совершенно, и мне жаль ее, действительно очень жаль, я понимаю ее, но не знаю, что делать, находясь наедине с ней, с ними, с самим собой. Я должен идти.
Делаю шаг к двери, но они останавливают меня.
– Прежде чем ты уйдешь, – Мистер Мерфи достает из внутреннего нагрудного кармана визитку, переворачивает ее и начинает что-то писать на обратной стороне одной из ручек мистера Ховарда. Кладет ручку на место и, глядя мне в глаза, вручает карточку. Она почти у меня в руке, и тут я догадываюсь, что это такое.
– На похоронах будут только самые близкие люди, – говорит мистер Мерфи, – но здесь информация о сегодняшнем прощании с ним.
Я не знаю, как реагировать на это. Миссис Мерфи вскакивает со стула и хватает меня за вытянутую руку.
– Лэрри, посмотри.
Это происходит так быстро, что я не могу остановить ее.
– Посмотри на гипс.
Он подходит ко мне с другой стороны, чтобы увидеть то, что видит она. И на него смотрит выведенное стойкими чернилами имя их сына. Миссис Мерфи поворачивается к мужу, на ее лице появляется ошеломленная улыбка.
– Это правда. Это действительно правда. Его «лучший и дражайший друг».
Из кабинета директора я сразу бегу в туалет. Склоняюсь над унитазом, но из меня ничего не выходит. Мои кишки вращаются. Круг за кругом, словно я сижу на пассажирском сиденье машины, за рулем которой слепой водитель, и руль дергается то вправо, то влево. Мне хочется избавиться от тошноты, вытолкнуть ее из себя, но у меня ничего не получается.