Дорогой обреченных
Шрифт:
Ченго показал на шерифа, а потом вопросительно посмотрел на Текса.
— Это Всадник Смерти, — объяснил тот. — Он, как и маршал, носит звезду, но имеет гораздо больше полномочий.
«Вождь?» — спросили пальцы апача.
— Да, вождь белых людей, — ответил Текс. — Но он…
Но Ченго уже не слушал того, что говорил ему друг — он услышал какой-то другой, подозрительный шум. Звук был очень тихим, но постепенно все усиливался.
Вскоре и Текс различил эти звуки.
— Стук копыт, — пробормотал он. — Видимо, Альварес, Ченго. Что делать? Еще не поздно бежать.
«Ченго не убегает, — ответил апач. — Ченго вступает в борьбу. Мы не имеем права оставлять одного вождя белых».
Текс кивнул. Он отыскал свой винчестер и револьвер. К счастью, бандиты оставили его оружие в блокгаузе. Так же, как и оружие шерифа.
— Нужно спрятать лошадей, — сказал Текс. — Мой Команч стоит в корале рядом с хижиной. Когда начнется пальба, в него может попасть пуля.
Ченго успел проскользнуть наружу, в ночную тьму. Текс выглянул в окно и увидел, как его друг взял гнедого и вскоре исчез с ним между деревьев в ближайшем лесу. Должно быть, там же спрятал Ченго и своего Ночного Ветра. Обе лошади прошли индейскую выучку — они будут находиться поблизости, но никому не позволят себя поймать — разве что кто-нибудь будет действовать очень хитро. Но как только их позовет хозяин, они примчатся к нему по первому сигналу.
Не успел Ченго вернуться в блокгауз, как на просеке появились из леса люди Альвареса.
Во главе маленького отряда скакали сам Альварес и Эль Лобо, длинные серебристые волосы которого поблескивали в лунном свете.
Текс медленно приложил винчестер к плечу и, подняв его, прицелился в Альвареса. В первом порыве самообороны он прицелился в сердце бандита. Мескалеры научили его не щадить врага, если он пускает стрелу или пулю в человека. Таково было основное боевое правило краснокожих воинов. Но был еще и Рори Калхаун и его слова, которые учили законам белых людей. Разумеется, порядочных белых людей.
Текс Хондо все понял очень быстро. К тому же его нельзя было назвать настоящим апачем — он был сын белых родителей, и только вырос у мескалеров. И он совершенно не знал, кто были его родители. Не знал он и то, каким образом он очутился у апачей.
Ченго было гораздо труднее понять все те вещи, которым учил их старый скаут, — гораздо труднее, чем его брату по крови, Тексу. Тем не менее он прилагал большие усилия, чтобы думать и действовать так же, как белый человек.
Ибо он любил старого Ворчуна Рори Калхауна, как родного отца — с тех пор, как тот спас жизнь ему и Тексу, когда Длинные Ножи взяли их в плен. Они были единственными оставшимися в живых после страшной резни в Долине Вождей. И смерть двух воинов-апачей, из которых один имел удивительно светлые волосы, было дело решенным. Ибо они принадлежали к тем воинам, которые нанесли самый большой урон армии белых. Они были сыновьями вождя племени — Старого Орла, и они повесили одного из белых офицеров в форте Юнион. Поэтому было очевидно, что Ченго и Тек-Сан-Ке — таково было индейское имя Текса Хондо — должны будут расстаться с жизнью таким же образом.
Но в солдатском лагере находился человек, который испытывал жалость к этим обреченным на смерть воинам. Этого человека звали Рори Калхаун, и он был армейским скаутом.
Это произошло около трех лет тому назад. Вместе со своими двумя приемными сыновьями Рори Калхаун построил роскошное ранчо в Долин Шепчущих Ветров, в красивой уединенной долине в Нью-Мексико. А история их освобождения навсегда осталась тайной этих троих.
Поэтому-то, прицелившись сначала в сердце Альвареса, Текс Хондо в последнее мгновение поднял оружие выше.
Резко прогремел выстрел в ночи. Пуля сорвала с головы Альвареса сомбреро. С быстротой пантеры бандит выпрыгнул из седла, упал на землю и сразу же открыл огонь по блокгаузу.
10
Через несколько секунд разгорелся настоящий бой, в центре которого был маленький блокгауз. Текс и Ченго стреляли с такой быстротой, что у них раскалились винтовки.
Среди бандитов возникла настоящая неразбериха. Лошади вставали на дыбы, а потом с диким ржанием уносились подальше от бойни. Мужчины чертыхались, а те, в которых попадали пули, вскрикивали.
Альварес хриплым голосом отдавал приказы. Постепенно у бандитов восстановился порядок. Альварес почти сразу понял, что ему не удержаться на открытой просеке.
Здесь они были как на ладони. Поэтому они должны были оттянуться назад, под защиту леса, который начинался ярдах в ста от блокгауза.
И банда отступила. Но когда они уже были под защитой деревьев, обнаружили, что троих уже нет среди них — они отошли в мир иной. Еще четверо были ранены.
Лицо Альвареса было искажено от ярости.
— Эти собаки поплатятся мне за это! — прошипел он. — Я распоряжусь, чтобы их четвертовали, а их кожу пущу на ремни!
Внезапно из темноты перед ними возник Эль Лобо и насмешливо улыбнулся.
— Сперва ты должен захватить их, амиго!
Альварес обвел круг своей рукой.
— Они сидят в этом блокгаузе, как в ловушке, братец. Мы окружим этот сарай с трех сторон. С четвертой стороны им все равно не исчезнуть. Видишь, как крут склон позади блокгауза? Если они попытаются подняться наверх по этому склону, мы их перестреляем как кроликов.
— У них есть провизия? И вода для питья?
Альварес цинично рассмеялся.
— Немного провизии у них имеется. Возможно, и воды немного найдется… но долго они не выдержат. У них там раненый. Может быть, продержатся день или два. А я терпелив, Педро! Очень терпелив!
Ченго и Текс прекратили стрельбу. Они не видели больше врагов, да и патроны им нужно было экономить.
Иногда из-за деревьев громыхал выстрел, но пули не попадали даже в окна. Рассеянный свет не способствовал точной стрельбе, да и многие из бандитов были неважные стрелки. А для того, чтобы пробить толстые бревна блокгауза, пуль было недостаточно.
Блокгауз был полон пороховых газов, он вызывал кашель и мешал дышать, а рассеивался он довольно медленно.
Шериф Олсен очнулся еще тогда, когда стрельба только началась.
— Вы что, остались здесь ради меня? — спросил он тихо. — Вам нужно было уносить ноги. Кто этот человек, Текс?
— Это Ченго, Фрэнк, о котором я тебе рассказывал, — ответил Хондо. — Он тоже придерживается мнения, что хорошего человека бросать на произвол судьбы нельзя.
— Бандиты возьмут нас измором.
— Пока мы живы, мы будем бороться.