Дорогой Солнца
Шрифт:
— Что?
— Уничтожение спутников. Их довольно много: старлинки, джипиэс, глонасс… так запросто все не вырубишь. Нужно время. Вот, похоже, до них дошла очередь. Я слышал, и наши и амеры разрабатывали кинетическое оружие против спутников. Это такие шарики, которые роями выводятся на определённые орбиты и выводят спутники из строя массово. Плюс орбитальные лазеры, охотники… много всего!
— А-а-а, ясно… — Оля грустно улыбнулась и добавила: — возвращаемся в каменный век…
— Вроде того, — кивнул я.
— Новостей не хватает ужасно! Хоть
— Постой, — сказал я. — Можно кое-что попробовать.
Она оглянулась и посмотрела на меня с интересом.
— Что же?
Мы подошли к «Прадику». Я откинул чехол до половины кузова, жестом позвал Олю в салон. Завёл двигатель. Потом достал из кузова внешнюю стационарную антенну. Она раскладывалась и устанавливалась довольно просто: я справился за пару минут. Всё это время Оля терпеливо и молча наблюдала за моими манипуляциями.
Вернувшись в салон, я включил радиостанцию, перевёл на АМ диапазон и запустил сканер.
Несколько секунд в динамиках был только треск помех. Потом, сквозь шум и завывания, пробился голос, что-то взволнованно говоривший на арабском. Поскольку арабского я не знал, я начал искать дальше. Попались станции на испанском, фарси и ещё каком-то языке, который я опознать не смог.
Наконец, попалась станция на английском. Мужской голос быстро читал новости. Приём был довольно уверенным, так что после того, как сработала точная настройка, я прислушался:
«…разведывательный самолёт ВМС Австралии передал картинку последствий на западном побережье США. Все крупные города уничтожены. Лос-Анжелес до сих пор находится под водой. От Сан-Франциско волна дошла до Сакраменто. Взрыв у основания Моря Сэлиш полностью смыл Сиэтл. Заводов 'Боинг» больше не существуют. Специалисты военной разведки Австралии предполагают, что русские взорвали как минимум четыре своих супер-торпеды под названием «Посейдон». Напомним, что именно «Посейдонами» был нанесён значительный ущерб Великобритании. Часть острова, включая район большого Лондона, ушёл под воду. В своём обращении к нации премьер-министр назвал случившееся «очевидной недооценкой потенциала противника» и отметил, что «случившееся находится за гранью добра и зла…»
В следующую секунду приём резко испортился; в динамиках зашумело и загудело. Я убавил звук, чтобы попробовать переждать помеху, но автоматическая настройка уже сбила частоту и продолжила работать в режиме сканнера.
Оля сидела тихо, напряжённо вглядываясь в мелькающие цифры на дисплее рации.
— Английский понимаешь? — спросил я.
Она молча кивнула в ответ.
Снова попалась передача на незнакомом языке. Кажется, на китайском. Что-то взволнованного говорила девушка. Я вдруг подумал, что совсем недавно, ещё вчера, можно было включить синхронный нейросетевой перевод, а теперь такая «мелочь» снова недоступна…
Сделав круг, сканер снова вернулся к англоязычной станции. Тот же мужской голос продолжал: «Председатель КНР заявил, что ракеты, уничтожившие Шанхай и Гуанчжоу, были запущенны Соединёнными Штатами. Таким образом, Австралия находится в состоянии войны с КНР, как член альянса AUCUS. Тем не менее, боестолкновений между флотами не зафиксировано. Объявлено о намерении австралийской стороны начать переговоры. Ожидается реакция властей КНР. С учётом того, что руководство США в настоящее время недоступно для связи, выполнение союзнических обязательств в рамках AUCUS находится под большим вопросом. Правительство Австралии также выразило готовность участвовать в гуманитарных программах по восстановлению…»
Нас снова накрыло помехой, приём испортился.
— Ни слова про нас, — заметила Оля.
— Англосаксы, — ухмыльнулся я. — Что от них ещё ждать? Австралийцы, похоже.
— Далеко.
— Ага.
— Почему наших нет в эфире? Совсем?
— Думаю, режим молчания. Чтобы на действующий передатчик не прилетело чего-нибудь неприятного, — предположил я. — Как я и думал, боевые действия продолжаются.
— Безумие какое-то… столько людей погибло! И кому-то всё ещё хочется воевать?!
— Машинная инерция, — я пожал плечами. — Когда создаёшь крупнейшие в истории машины для убийства — сложно ожидать, что они так просто остановятся…
— Я это всё совсем по-другому себе представляла, — вздохнула Оля. — После взрывов уцелевшие люди выживают в обгорелых развалинах, умирают от радиации… пытаются хоть как-то выжить. Но никак не продолжают боевые действия!
— Да, жизнь сложнее, чем показывают в кино.
— А как же последствия? — спросила она. — Ядерная зима, похолодание? Насколько холодно у нас будет? Мы успеем до моря добраться?
— Корректность модели ядерной зимы специалисты давно поставили под сомнение. И, как видишь, правильно: — я указал на звёздное небо. — Не похоже, что сажа закроет Солнце.
Оля с тоской посмотрела на палатку, где спали дети. Потом спрятала лицо в ладонях. Какое-то время сидели тихо, только приёмник продолжал сканировать диапазон, выхватывая передачи на незнакомых языках.
Я не сразу понял, что она плачет. А когда понял, приподнялся в кресле, наклонился над ней и крепко обнял. Рыдания усилились.
Говорить ничего не требовалось, и я это прекрасно понимал. В этот момент всё, что Оле было нужно — это присутствие рядом чего-то надёжного и крепкого. Вроде моего плеча.
Постепенно рыдания стали стихать. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Я видел, что она хотела что-то сказать. Наверняка что-то нейтрально-разумное. Но эмоции в тот момент пересилили разум.
Она прикоснулась губами к моим губам. А дальше нас обоих накрыла настоящая животная страсть. Мы занимались любовью будто в последний раз, словно обречённые, которым оставили эти минуты чтобы успеть запомнить, что такое жизнь.