Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!
Шрифт:
— Как не удался? — вспыхнул Денис. — Да ты просто дура!
— Давай без личных оскорблений! — предупредила Анжела и встала. — Не хотела говорить, но вся эта твоя затея — бред сумасшедшего.
— Ты меня называешь сумасшедшим?
— А что, здесь есть кто-то еще? — усмехнулась она. — Ты ненавидишь людей, ненавидишь женщин, ты вообще всех ненавидишь!
— А как же иначе? — неожиданно развеселился Денис. — Я же — зло!
— Ты не зло! — отрезала Анжела. — Ты жалкий, тупой, закомплексованный неудачник!
Денис пошатнулся, как от пощечины. Анжела уже пожалела о том, что сказала, но он так ее раздражал, что не было сил терпеть. Ей уже много лет казалось, что она здесь лишь для того, чтобы разбирать его дурацкие затеи, спорить, принимать апелляции, выслушивать жалобы… Он был нытиком, эгоистом и полным придурком, и Анжела поняла, что больше не может проявлять вежливость и спокойствие. Как он ее достал!
— Слушай, давай так, — устало предложила она. — Ты сейчас уйдешь, я тебе ничего не запрещаю, а с последствиями будешь разбираться сам. Но чтоб десять лет я о тебе не слышала!
— Отлично! — Денис обворожительно улыбнулся. — Ты ничего не знаешь, ты тут ни при чем! Я пошел!
«Как бы не так! — подумала Анжела. — Ни при чем!»
Она взяла лист бумаги, написала длинное письмо, заклеила конверт сургучом и вышла на балкон. Скоро к ней подлетел белый голубь, Анжела привязала ему на лапку послание, птица взмыла ввысь и скоро растворилась в белоснежных облаках.
— Что ты им сказал? — Денис уставился на Игната.
— Кому — им? — лениво спросил Игнат, выпуская из ноздрей клубы дыма.
Они сидели в чайной на диванах. Игнат вальяжно развалился на сиденье — справа от него скучала томная блондинка, а слева прижималась пышная брюнетка. Обе девицы беспардонно разглядывали Дениса, который напряженно сидел на краю дивана.
— Ты знаешь кому! — рассердился демон.
— Я что, должен перед тобой отчитываться? — удивился ангел.
— Должен! — взвизгнул Денис.
— Какой же он зануда… — пожаловался Игнат блондинке. — Невыносимый… Слушай, как ты живешь таким занудой? У тебя же будто кочерга в заднице!
— Давай не будем выяснять отношения! — взорвался Денис. — Просто скажи мне…
— Да ты псих. — Игнат наклонился вперед. — Ты просто придурок, понимаешь? С чего ты взял, что я вообще буду с тобой разговаривать? Ты ничтожество и мерзавец, пошел вон!
— Да как ты смеешь! — по-бабьи завопил Денис.
— Да так, что ты мне никто, — усмехнулся Игнат. — Ты тряпка, маменькин сынок!
— Маменькин сынок? — взвился Денис. — Я сын своего отца, я…
— Ты бездарность! — не скрывая презрения, сообщил ангел. — Они тебя уделают, как бог черепаху.
— Кто — они?
— Девки твои, — улыбнулся Игнат. — Ты даже не понимаешь, сколько в них силы. Ты глуп и слеп.
— Даже не смей сравнивать меня с этими дешевыми потаскухами, — прошипел Денис. — Ты просто не видишь дальше своего члена!
— О! — Игнат в деланом ужасе прикрыл глаза руками. — Что я слышу! Ты пытаешься острить?
Но Денис лишь фыркнул, развернулся и ушел.
«Никто в меня не верит! — злился он. — Но ничего, я не сдамся».
Злость жгла изнутри — этот огонь придавал ему силы, он чувствовал: надо что-то делать, надо как-то затушить этот жар, от которого даже кожа была горячей и сухой и, казалось, вот-вот потрескается. Нужно что-то делать — пока не перегорел, пока еще есть запал, пока не началась великая депрессия, приступы которой подкашивали его на века, превращали в мусор, в тень. Ведь даже ненависть можно исчерпать — когда Денис ощущал, что ненависть превратилась в затухающие угли, он рассыпался, без нее он не мог, не оставалось сил жить, все становилось черно-белым и бессмысленным. И он старательно держал в себе эту злость, не отпускал, не давал выхода — чтобы сохранить для подходящего случая, то есть до встречи с тремя самодовольными самками, очередными самодовольными самками, и растоптать их…
Глава 35
— Это Кабаева? — Маша пихнула Варю в бок.
— Кажется… — прищурилась Варя.
— Блин, пока здесь ходят всякие Кабаевы, нам ничего не светит… — пробормотала Лиза, немного перестаравшаяся с освобождением от предрассудков. — Гриша! — позвала она бармена. — Еще!
— Не надо еще! — велела Маша бармену.
— Почему это не надо? — взъерепенилась Лиза.
— Кажется, это к тебе. — Варя кивнула в сторону молодого человека в белых льняных брюках, который уверенно шел к Лизе.
— Привет. — Молодой человек ослепительно улыбнулся. — Вы меня помните? Нас Вова знакомил. Я его партнер по бизнесу, Миша.
— Привет, Миша, — милостиво улыбнулась Лиза.
— Я слежу за вашим творчеством. — Миша во все глаза смотрел на Лизу.
— А ты у нас знаменитость, — прошептала Маша на ухо Лизе, якобы потянувшись за стаканом.
— Я хочу вас познакомить с Алиной, она собиралась сделать семейный портрет с мужем, — добавил Миша. — Можно вас украсть на некоторое время?
— С какой Алиной? — нахмурилась Лиза.
— С Кабаевой. С гимнасткой, — пояснил он. — Вон она, видите?
Лиза посмотрела на него своим коронным взглядом: «Только дай мне повод, и ты узнаешь, какая я горячая штучка», улыбнулась подругам и взяла его под руку.
— Это любовь? — мрачно спросила Маша.
— Кто ее знает? — Варя пожала плечами. — Так странно, наша затея с каждой секундой кажется мне все более глупой.
— А что мы еще можем сделать? — расстроилась Маша.
— Не знаю. Уехать из страны. Повеситься. Постричься в монахини.
— Ведьм принимают в монахини? — хихикнула Маша.
— Слушай, там вот стоит молодой человек, который вызывает в душе моей грешной самые что ни на есть светлые чувства, — сказала Варя, уставившись куда-то вдаль. — Я прогуляюсь?
— Иди, конечно, — вздохнула Маша.
Варя уверенно протискивалась к высокому, загорелому лысому мужчине, одетому в классические джинсы и белую майку. Ей повезло: минуту назад он говорил с незнакомыми людьми, но те ушли, а их место заняли Сергей Гинзбург и Яна Поплавская, с которыми Варя была знакома.