Дорогу открывали саперы
Шрифт:
Оборонительные работы велись одновременно на всю оперативную глубину в высоких темпах, что давало возможность в короткий срок укрепиться на занятых рубежах.
Сандомирский плацдарм обороняли: 13-я армия генерала Н. П. Пухова (начальник инженерных войск генерал А. Н. Варваркин), 5-я гвардейская армия генерала А. С. Жадова (начальник инженерных войск полковник Ф. Г. Подолынный) и один стрелковый корпус 3-й гвардейской армии. Несколько позже на плацдарм прибыла 6-я армия генерала В. А. Глуздовского (начальник инженерных войск генерал-майор М. Н. Тимофеев). Она заняла северный фас плацдарма, и за счет этого значительно уплотнилась оборона 13-й и 5-й гвардейской армий. Естественно, устойчивость обороны возросла. 4-я танковая армия
Чтобы судить о размахе оборонительных работ на плацдарме, достаточно привести данные только по главной полосе обороны. Было отрыто: траншей и ходов сообщения — 1475 км; окопов пулеметных и пулеметных гнезд — 12 046; окопов артиллерийских и минометных — 20 805; окопов для противотанковых ружей — 2723; КНП — 2011; землянок — 12 815; установлено проволочных заграждений — 150 км; противотанковых мин — 458 000 и противопехотных мин — 690 464{25}.
Выше уже говорилось, что на Висле было построено 20 мостов, которые полностью обеспечивали широкий фронт переправы через эту мощную водную преграду. Но мы прекрасно понимали, что хорошим мостам нужны хорошие дороги. Находятся ли войска в наступлении или в обороне, дороги нужны им, как снаряд пушке.
С первых дней перехода к обороне мы приступили к дорожным работам, и в первую очередь на сандомирском плацдарме. Ими занимались части дорожного отдела фронта и инженерные войска армий и фронта. Офицеры нашего штаба Слюнин и Уманекий совместно с офицерами оперативного управления фронта подготовили карту сети дорог для передачи штабам армий и соединений. На плацдарме имелось две дороги, которые шли параллельно фронту обороны: одна — на удалении 10–15 км от переднего края, вторая — [214] в 5 км от Вислы. От Вислы к переднему краю прокладывалось пять дорог. Существующие были большей частью грунтовые, а шоссейные имели недостаточную ширину и слабое твердое покрытие. Требовалось провести большие ремонтные работы, а местами, на трудных участках, строить дороги заново.
От правого берега Вислы в тыл, до станций разгрузки, прокладывалось четыре маршрута для движения автомашин и столько же для пропуска танков и гужевого транспорта. Строительство намеченных дорог и маршрутов на широком фронте обеспечивало маневр войск в пределах плацдарма и выдвижение их из глубины.
Специальным указанием штаба фронта пропуск танков и гусеничного транспорта по шоссе категорически запрещался. Это предохраняло шоссе от разрушения.
В один из моих приездов в 13-ю армию начинж генерал Варваркин доложил о подготовке маршрутов в их полосе. К началу наступления из районов сосредоточения к переднему краю здесь прокладывалось 17 радиальных маршрутов, из них 5 автомобильных и 6 танковых, для гусеничного и гужевого транспорта общим протяжением до 200 км. В среднем на полосу стрелкового корпуса первого эшелона приходилось 8–9 маршрутов, что вполне обеспечивало его. Подобное положение было и в других армиях.
За весь период обороны и подготовки к наступлению инженерные войска выполнили большой объем дорожных работ. Было достроено 224 км новых дорог, капитально отремонтировано 167 км, проведен текущий ремонт 630 км, проложено колонных путей для танков и гужевого транспорта 430 км{26}. Основная часть этих работ выполнена на сандомирском плацдарме.
Когда оборонительные работы были уже почти закончены, мы обратили внимание на то, что наши ходы сообщения нормального профиля явно тесноваты. Смогут ли подразделения быстро выйти по ним на передний край для занятия исходного положения? Ведь когда бойцы пойдут по ним даже в колонне по одному, то будут задевать вещмешками за стенки, а в вещмешках котелки, фляги. Неизбежен шум, лязг. Противника это насторожит, и он может раскрыть нашу подготовку к наступлению. Значит, надо отрывать более широкие и глубокие ходы сообщения для свободного движения пехоты в колонне по два, да еще со станковыми пулеметами на катках. Только при этом условии [215] можно резко повысить интенсивность, плотность и скрытность выдвижения войск.
Докладывая маршалу Коневу об окончании оборонительных работ, я внес предложение отрыть более широкие магистральные ходы сообщения. В боевой практике войск фронта это делалось впервые, но трудности здесь особой не было. Просто требовалось расширить существующие ходы сообщения. Командующий фронтом согласился с моим предложением, и я дал указание без промедления приступить к его реализации. Выполняя указания маршала Конева, войска отрыли на плацдарме 121 км, а на правом берегу Вислы — 19 км магистральных ходов сообщения.
Особой нашей заботой было ведение инженерной разведки противника. Ее мы вели непрерывно с первого дня перехода войск к обороне, причем в тесном взаимодействии с общевойсковой, артиллерийской и авиационной разведкой. Мы стремились установить систему огня и обороны врага, наличие дзотов, пулеметных гнезд, НП, изучить характер местности в тылу гитлеровцев, ее проходимость для танков и автомашин, состояние дорог. На активных, участках производились глубинные съемки переднего края врага с помощью длиннофокусных фотоаппаратов.
В тылу врага действовало 118 групп саперов-разведчиков, которые изучали глубину его обороны. Частенько нашим разведчикам приходилось вступать в жестокие схватки с врагом. Смело и решительно действовали, например, саперы 478-го саперного батальона 336-й стрелковой дивизии старшина Шемеч, старший сержант Мельников, рядовой Петрович. Они входили в состав общевойсковой разведки, имевшей, задачу захватить «языка». Советские воины под покровом темноты подползли к проволочному заграждению фашистов. Саперы выдвинулись вперед и быстро проделали в нем проход. Группа устремилась к траншее врага. Мельников первым спрыгнул туда. На него сразу же бросился здоровенный гитлеровец. Завязалась короткая схватка. На помощь Мельникову поспешил Петрович. Вдвоем они быстро скрутили вражеского солдата. «Язык» был доставлен в штаб дивизии.
И подобных примеров было немало. Особенно активизировалась разведка всех видов в канун операции. Ею занимались командиры всех степеней, вплоть до командующего фронтом.
И маршал стремился увидеть по возможности все своими глазами, чтобы задуманное и решенное вверху было бы [216] без всяких искажений доведено до части, подразделения, красноармейца, а главное — правильно понято ими.
В связи с этим мне хотелось бы сказать несколько слов об Иване Степановиче Коневе как полководце и человеке. Имя его широко известно и у нас в стране, и за рубежом. Под его командованием мне довелось воевать на Западном и 1-м Украинском фронтах в общей сложности около полутора лет. Маршал Конев обладал сильным характером, большими организаторскими способностями, всесторонними знаниями и опытом долгой службы в войсках. Он всегда поддерживал тесную связь с подчиненными, часто выезжал на места, где глубоко вникал во все детали жизни и деятельности частей и подразделений, интересовался, как красноармейцы и офицеры понимали задачи, стоящие перед ними. Выражаясь языком Суворова, Конев добивался, чтобы каждый из них «знал свой маневр». Маршал не только щедро передавал подчиненным свои знания и опыт, но и, общаясь с войсками, набирался знаний, опыта сам, короче говоря, учился у войск.
Соединяя в себе замечательные качества командира и комиссара, он умел найти подход к сердцу рядового бойца, офицера и генерала. Решая стратегические и оперативные задачи, нанося на карту стрелы намечаемых ударов, Конев постоянно видел и чувствовал за этими графическими начертаниями людей, которые будут выполнять эти задачи. Он всегда напоминал, что в бою многое решает огонь, что прежде всего вперед надо продвигать огонь, а уже за ним танки и пехоту. Маршал всегда стремился добиться победы малой кровью...