Дорожное происшествие
Шрифт:
– Какие просчеты?
– полюбопытствовал Дитер.
– Ну, первый, что он дал себя вовлечь в окружение доктора Николаи. Ему надо было под любым благовидным предлогом отказаться от ремонта. Далее, он навел нас на фрейлейн Альвердес. С его стороны это был весьма ловкий ход, потому что Филиппсталь лежит как раз на дороге, связывающей Клейнмахнов с Вильгельмсхорстом, что навлекало серьезные подозрения на доктора Николаи. Но у фрейлейн Альвердес мы нашли пишущую машинку, а
Но мы в то время полагали, что хулиганские разрушения на даче не имеют ничего общего с нашим делом, и потому, разумеется, не поняли, куда он клонит. Лишь на другое утро, услышав о взломщике в доме Николаи и узнав попутно, что у доктора два дня назад был человек, с которым он столковался насчет окраски машины, мы уразумели, что к чему. Человек этот был, разумеется, Вальдемар Кривиц. Находясь у доктора, он впервые услыхал про аппарат и испугался до крайности. Выходит, Бруно украл не только машинку, но и фотоаппарат. Если полиция найдет его у Бруно, тогда все пропало. Значит, надо во что бы то ни стало завладеть аппаратом. Он поехал домой и учинил племяннику допрос. Бруно все отрицал. Кривиц ночью перерыл дачу в надежде, что аппарат где-то там. Безуспешно. Тут появились, мы. Бруно растерялся и чудом не выдал себя. Пришлось Кривицу с помощью пощечин приводить его в чувство. Но ситуация складывалась угрожающая.
Едва мы ушли, он опять взялся за Бруно, зверски избил его и наконец разыскал «Пентину» у Бруно в шкафу. На следующую ночь он забрался в дом к доктору Николаи и подбросил аппарат, чтобы отвести подозрение от себя и навлечь его на Дитера.
Но накануне я слышал от госпожи Ленкейт, что преступник, скорей всего, родом с севера Германии, если судить по его выговору. Это тоже была улика против Кривица, поскольку я уже знал, что он родился и вырос в окрестностях Гамбурга. Тем временем мой коллега Арнольд из разговоров с Вольфгангом Першке узнал, что тот знаком не только с Дитером Николаи, но и с Бруно Гехтом. Теперь уже не стоило большого труда обнаружить в пункте проката автомобилей и мотоциклов в списке клиентов
И наконец, Кривиц допустил решающий промах, который дал нам в руки последнее недостающее доказательство, а именно: в тот день, когда он отправился чинить машину доктора Николаи, он по собственной инициативе принес новую фару, хотя доктор Николаи по телефону даже и не заговаривал о том, какого рода ремонт потребуется машине. От возбуждения Кривиц не сообразил, что выдает себя с головой. Знать, какие запчасти понадобятся ему при ремонте, он мог только в том случае, если сам был виновником дорожного происшествия.
Крейцер поднялся с места, его гости тоже встали. Когда обмен рукопожатиями кончился и последний гость ушел, Крейцер со вздохом облегчения повернулся к Арнольду:
– Ну так, с этим делом мы покончили. Не сходить ли нам теперь в столовую и не выпить ли по чашечке хорошего кофе? Мне необходим свежий воздух и что-нибудь укрепляющее.
– Если позволите, - отвечал Арнольд, - я хотел бы угостить вас в честь торжественного события рюмочкой водки.
– И, немного помолчав, продолжал с коварной усмешкой: - Лично я уже три дня знал, что Кривиц и есть преступник, но не осмеливался высказать это вслух.
Крейцер так и взвился:
– Вы про что толкуете? Как это знали?
– А помните, Кривиц рассказывал про садовый ресторанчик в Глиндове, откуда Дитер Николаи якобы уехал на «вартбурге»? Я вырос в Глиндове, там есть целых два ресторанчика такого типа, один - на берегу озера, другой - на сосновой горке. Так вот, ни к одному, ни к другому нельзя подъехать на машине.
– Какого же черта вы молчали?!
– Не хотел, чтоб вы опять сердились, как тогда, в случае с монетой. К тому же у вас было такое приподнятое настроение после визита к доктору Николаи.
Крейцер молча воззрился на своего коллегу, на его обычно бесстрастном лице отразилась явная борьба чувств. Потом он пробурчал:
– Я принципиальный враг алкоголя, хотя бы как спортсмен. Но у меня возникло серьезное подозрение, что вы, дорогой Арнольд, личность абсолютно несерьезная и вообще шутник. Такое подозрение можно смыть только водкой. Итак, пошли.
Heiner Rank
NEBELNACHT
Berlin, 1970