Дорожное происшествие
Шрифт:
Крейцер и Арнольд открыли невысокую калитку и направились к входной двери - сооружению из чугунной решетки и матового стекла. Рядом с дверью в стену была вделана медная физиономия черта со стеклянными глазами и высунутым языком. Арнольд нерешительно тронул язык указательным пальцем и тотчас за дверью раздался звонок. Затем последовало затяжное молчание. Узкие листья плакучей ивы, чьи ветви, словно нити, нависли над дорожкой, беззвучно падали на землю. Косяк диких уток, со свистом разрезая воздух крыльями, тянулся над садом.
Крейцер бросил на коллегу
Крейцер спустился по лестнице. Когда он толкнул раздвижную дверь подвала, в уши ему ударил гулкий стук, доносящийся откуда-то издалека. По темным переходам Крейцер поспешил на звук - мимо деревянных полок, уставленных банками с консервами и маринадами, мимо солидных залежей зеленых винных бутылок. Миновав помещение, заваленное углем, он услышал удары молотка совсем близко. Тогда он остановился и огляделся.
В одном углу, подстелив кусок мешковины, на коленях стоял Кривиц и колотил молотком по ржавой трубе парового котла. В такт ударам он насвистывал марш котбусовских кирасиров. За открытым окном подвала возникли две ступни, помешкали секунду и скрылись из поля зрения. Кривиц, очевидно, заметил мелькнувшую за окном тень. Он подозрительно огляделся по сторонам, хмыкнул и снова засвистел.
Но в дверном проеме уже стоял Крейцер.
– Придется вам подпортить настроение, - сказал он.
Кривиц так и подскочил. При этом он ударился спиной о треногую табуретку, а оттуда со звоном упали на каменный пол зажигалка и портсигар. Тогда Кривиц нагнулся и принялся ощупью шарить вокруг себя, пока не нашел упавшие вещи. Когда он наконец выпрямился, лицо у него было мертвенно-бледное, перекошенное от страха. Рука, пытавшаяся засунуть зажигалку в карман зеленого халата, судорожно цеплялась за ткань.
– Черт подери!
– со стоном выдохнул он.
– Ну и напугали же вы меня, господин лейтенант. У вас, никак, опять возникли вопросы?
– Нет, не возникли, - отвечал Крейцер.
– Главный вопрос уже решен. Преступника мы нашли.
– Как вы сказали?
– Кривиц невольно отпрянул назад. Голос у него сразу сел, и он продолжал уже хриплым шепотом: - А зачем же вы тогда ко мне пришли?
Крейцер насмешливо улыбнулся.
– Перестаньте ломаться, Кривиц. Игра проиграна.
– Я? А в чем меня обвиняют?
– Кражи, мошенничество, бегство с места дорожного происшествия, нанесение тяжелых телесных повреждений, подделка документов. Пожалуй, хватит, а?
Кривиц дрожащими руками зажег сигарету.
– А доказательства у вас есть?
– спросил он и покосился через плечо на открытое окошко.
– Куда больше, чем требуется, -сказал Крейцер.
– А теперь пошли. У нас еще полно всяких дел.
Затолкнув сигарету в угол рта, Кривиц тихонько подбирался к длинной кочерге, лежавшей возле котла. Широко распахнутые глаза, выражавшие отчаянный страх, неотрывно глядели на Крейцера, словно хотели его загипнотизировать.
Крейцер невольно рассмеялся.
– Перестаньте изображать героя. Это действует только на слабую психику, вот как у бедного Бруно. А на деле вы жалкий трус.
Кривиц тем временем подобрался к кочерге и стиснул ее в руке.
– Вы бы лучше оглянулись, - спокойно посоветовал Крейцер.
Кривиц вздрогнул и быстро глянул в окно. В прямоугольном проеме он увидел ноги Арнольда. Тогда он закрыл глаза, и кочерга с грохотом упала на пол. Тело Кривица сразу обмякло. Он схватил сигарету, глубоко затянулся и вместе с дымом вытолкнул сквозь зубы грязное ругательство.
Крейцер подошел вплотную к нему, взял за плечо и повлек к выходу. Безропотно и безвольно позволил Кривиц себя увести.
32
Кривиц сидел на стуле в нескольких метрах от стола Крейцера. Сегодня он выглядел совсем по-другому. И дело было вовсе не в одежде - одет он был точно так же, но изменилось его лицо, изменилась вся повадка, исчезла самоуверенная, высокомерная складка в уголках его рта.
Крейцер уже привык к самым неожиданным превращениям своих «клиентов» и воспринимал их с полной невозмутимостью. Но Арнольд, как человек новый, даже не пытался скрыть, до чего ему претят старания преступника казаться паинькой.
– Расскажите свою биографию, - сказал Крейцер.
– Слушаюсь, господин лейтенант, - угодливо ответил Кривиц, причем ухитрился поклониться сидя.
– Я родился тридцать первого октября тысяча девятьсот двадцатого года в Фульсбюттеле под Гамбургом в семье портового рабочего. Мать была прачкой. Мы жили очень бедно, потому что эксплуатация в капиталистическом обществе…
– Понятно, давайте про образование.
– Я ходил в начальную школу, а потом отец послал меня на стройку, где я до начала войны…
– В ученье вас куда-нибудь отдавали?
– Нет, у нас совсем не было денег, мне пришлось сразу пойти на заработки.
– В тридцать восьмом вас призвали в армию?
– Да, и после начальной строевой подготовки меня как отличившегося перевели в двадцать первый десантный полк. Там…
– Покороче, пожалуйста.
– Слушаюсь, господин лейтенант. Как вам известно, я был тяжело ранен над Критом в мае тысяча девятьсот сорок первого года и попал в плен к англичанам. В конце сорок пятого вернулся в Германию, проработал несколько лет на киностудии.