Дорожный реквием
Шрифт:
В ее тоне проскакивали нотки сострадания и жалости. Иванов, сморщился и, потянувшись за сигаретой — закурил:
— Ладно, поезжайте! Можете и через два дня приехать… можете и позже — отмахнулся он от Феклы, как от надоедливого комара.
Мерзоева встала и так же украдкой вышла из кабинета. Когда дверь закрылась Иванов, посмотрел — сначала на Волчек, затем на Степанова и спросил:
— Ну, что вы думаете?
— Странная девица… — пожал плечами Алексей.
— А, что если правда — она знает? — тревожно спросила Светлана.
— Да бросьте вы! Светлана Егоровна! Она же тоже как мне кажется — не совсем нормальная! Помешана — на этой психологии! Рабинович, ей богу, по моему, вернее — с ней, перестарался!
— Может все — таки мы ошибаемся! Может нас опять повели по ложному следу? Может все — таки это Жук? Может Варвара сама, что — то скрывает? — Степанов спрашивал это, словно задавал вопросы самому себе.
— Эх! Если бы так! Ладно. Мне надо ехать! В управление — предстоит тяжелый разговор с генералом! А вы тут давайте. Что ни будь — ройте! Мне нужны факты! А не трупы! Не трупы! — Иванов с укоризной посмотрел на Степанова.
— Постараемся товарищ полковник. Постараемся… хотя я даже не знаю — за что цепляться? — ответил то грустно.
— Ну, это — уже твои проблемы Леша! — полковник встал и, затушив сигарету, надел пальто и вышел из кабинета.
Громкий хлопок двери — отразился эхом, звенящих чашек на шкафу. Степанов покосился на посуду и тихо сказал:
— Вот Света… и помирились… мы с тобой…
Волчек, посмотрела на него и, улыбнувшись — спросила:
— Интересно, с каких это пор — мы с вами, на ты?
— С этих! Ты не согласна?
Светлана, пожала плечами и, посмотрев на свой китель — язвительно заметила:
— Я ведь — не преступная стерва, в этом мундире?!
— Я ошибся… извини…
— Ладно, что там. Что ты собрался делать то? Леша — держи меня, пожалуйста — в курсе, раз уж мы теперь товарищи!
— Света — обещаю!
— Вот видишь Леша, я тебе говорила. Он мой ученик! — тяжело вздохнула Надежда Павловна.
Степанов, покосился на Василевскую и, ему стало — ее немного жаль. Старенькая, с морщинистым лицом и накинутой на плечах шалью — она выглядела беззащитной и несчастной. Учительница словно прочитав его мысли — посмотрела Алексею в глаза и озорно улыбнулась:
— Нет, Леша! Ты зря меня со счета списываешь! Не такая уж я беспомощная, сил у меня хватает! Да и не одинокая я! Сын, внук, правнуки! Куча родни! Ну и что, что они в городе — когда собираются по выходным и на праздники — тут у меня весело! А летом так и вообще — не вылазят от сюда! Знаешь, Леша — я ведь каждое утро зарядку делаю! Интенсивную! И обтираюсь холодной водой! А потом натираюсь настойкой Календулы! Это очень помогает! Я вообще не болею! Посмотрю на своих ровесниц — они уже старые, квелые, а я вот! Сам видишь! — Надежда Павловна вновь улыбнулась.
— А вы сами то помните Андрея? Ведь давно у нас выпуск то был! Столько лет прошло…
— Ах, Леша! Это для тебя люди меняются быстро и скоротечно, ты в городе живешь! Многих не помнишь! А я помню всех! Ну, или почти всех! Тем более ваш класс моим был! Я ведь классной у вас была! А Андрюшу жука хорошо помню… Он ведь мог стать выдающимся человеком, у него хорошие способности к математике и физике были! Ну, у немцев это в крови! Они такие!
— Да нет. Я не об этом — вы помните его просто как ученика, я о том. Может у вас в памяти, что — то такое осталось, что еще тогда говорило, что он неадекватный человек? Ну, сами понимаете…
Василевская опять тяжело вздохнула и, долив Алексею в чашку кипятка — кивнула на нее головой:
— Ты попей чайку то! Попей!
— Так были ли какие опасения насчет Жука?
— Знаешь, Леша… был случай. Он с еще одним мальчиком кошку на спор убил и подбросил ее вахтеры в тумбочку, тогда этого вы не знали. Но вот у меня был долгий разговор с его родителями. Они слезно просили не рассказывать об этом не кому. Я и не рассказывала.
— Убил кошку на спор? Зачем?
— Ну, они проверяли себя — на жестокость, как он мен сказал… и второй этот мальчик тоже. Смогут ли они убить. Меня тогда это насторожило. Но я, честно говоря — значения этому не придала. Девятый класс.
Степанов пожал плечами:
— Хм в девятом? Не помню. Вы знаете, я как — то с Жуком не дружил. А вахтерша, что потом? Ну, когда кошку нашла?
— Ты знаешь. Она ее не нашла, ей ее на спор второй мальчик показал.
— Какой второй мальчик? — насторожился Алексей.
— А вот второго я не узнала. Кто это был!
— Как это? Вы ведь говорите, что помните всех.
— Дело в том. Что второго тогда мы так и не нашли. Вахтерша не опознала не кого. А Жук категорично отказался говорить кто это! Так и остался второй — инкогнито. Так что я не знаю — кто это был.
Степанов отхлебнул чай и покосился на чисто вымытую пепельницу. Стеклянная тарелочка аккуратно стояла в буфете. Алексей тяжело вздохнул. Ему хотелось курить. Василевская покосилась на буфет и опять — словно прочитав, его мысли, сказала:
— Тебе пепельницу дать? Ты курить хочешь? Так кури! — пожилая женщина засуетилась и, достав из шкафчика пепельницу — поставила ее перед Степановым.
— Так, мне как — то, не удобно! Вы вот за своим здоровьем следите…
— Да кури! От одной сигареты не чего не будет, — успокоила его учительница.
Степанов подкурил сигарету. Затянувшись, он выпустил дым себе под ноги:
— А вы помните, как написали вот послание и Жуку? Ну, примерно когда вы ему отнесли? Когда — может, вспомните? Это очень важно! Теперь все — очень важно!
Василевская, обхватила чашку руками и, словно пытаясь согреть ладони — сжала фарфор. Посмотрев в окно — она задумалась. Степанов ее не торопил с ответом. Он наблюдал, как старая учительница роется в своей памяти. Надежда Павловна тихо ответила вопросом на вопрос: